иностранных дел в Париже подлинных актов следственного производства, доказывавших виновность злодеев-евреев и б) неоднократно во время войны 1870—1871 гг. давал как премьер-министр приказы о смягчении наказаний, к которым были приговариваемы по суду изменники-евреи, предавшие французские войска на истребление германцам, причём вдобавок евреи эти, избегнув виселицы, либо скрывались, либо освобождаемы были пруссаками (назовём для примера Зоммера, Серфбеера, Дрейфуса, по прозвищу Катра и др.).
Хорошо, стало быть, понимал своё воззвание Кремьё. Понятно, что, пренебрегая всеми прочими своими званиями и даже титулом главы временного правительства Франции, он завещал для себя такую эпитафию:
Предвидеть дальнейшее он, конечно, не мог, но не хуже нашего знал, что, если, выжидая, иудейство временами останавливалось, то никогда не отступало. Посему он мог быть уверен, что, если “детям Вдовы” из Франции и сынам Иуды из Польши не удалось в России учредить республику при Наполеоне I, то они постараются достигнуть этого в будущем. Надо лишь подтасовать карты. Нечего, значит, удивляться заявлению Саула-Самуила Маркуса, тогдашенго лорд-мэра в Лондоне. Ещё в ноябре 1903 г. он сказал одному из бывших чинов нашего министерства иностранных дел, что с Россией евреи не станут заводить торговых сношений вновь, ибо война с Японией неотвратима: что мы к ней совершенно не готовы, а следовательно, будем биты, пока не вмешается Рузвельт, отпрыск голландских евреев, с целью выручить нас, так как “избранному народу” Россия ещё нужна. С другой стороны почти одновременно, т. е. за три месяца до начала войны, M-me Adan в “Revue Bleu” утверждала категорически, что петиция, поданная американскими евреями статс-секретарю Гэю с, целью подстрекнуть президента С.А.Соединённых Штатов к вмешательству в наши дела из-за кишинёвского погрома (на самом деле являвшегося первым опытом кагала подделать “русскую” революцию), “расцвела на маньчжурской почве”. Тому доказательством служит, наконец, и сам ход революции 1905 г.[153] Роли финляндского анархиста Копни Циллиакуса, голландского бунтовщика Коннелиссена и японского обер-шпиона Акаши, израсходовавших 260.000 рублей в один только приём на поставку оружия и патронов нашим “освободителям”, раскрываются здесь во всём бесстыдстве и позоре.
XVIII. Каким при этих условиях должен был оказаться иудейский апофеоз?… В составе “представителей России” объявился целый букет сынов Иуды. Винавер, Якубзон, Герценштейн, Розенбаум, Мейлах, два Френкеля, Шефтель, Котловкер, Шраг, Червоненкис et con-sort'es украшали собою Думу “народного гнева”. Но чтобы уяснить происходившее и раскрыть глубину еврейского издевательства, не мешает приглядеться.
На постройку Северной дороги из Петербурга в Вятку сбежалась тьма факторов “угнетённого племени”, скоропостижно развратили и ограбили край, а в заключение на память россиянам нарекли Ицку Френкеля депутатом… от Костромы. Давно заражённая жидовством и поникшая перед ним мать городов русских послала к нему от себя и губернии, кроме шаббесгоя-немца Штейнгеля, двух ассистентов в лапсердаках, а именно Сруля Френкеля и Хаима Червоненкиса, несколько позже прославившегося убийством рабочих при развале возводимого им в Киеве дома. Суворовым завоёванная но, увы, причисленная к “черте оседлости” Одесса “избрала” в думу Щепкина, не только шаббесгоя, а и провозвестника злодейства, учинённого “Митею Богровым”. Либеральный Петербург сподобился в свою очередь чести иметь своим депутатом Винавера, типичнейшего по наглости иудея. Удостоившись необыкновенной милости кагала, остановившего своё внимание для устройства вооружённого бунта, матушка Москва должна была такое счастье оценить и вознаградить. Весьма естественно, что она постаралась… Лет за 15 раньше к Лейзеру Полякову поступил в Земельный Банк и к “писателем” ничтожный и невзрачный жидок Мошка Янкелев Герценштейн. Пробыв здесь около полутора десятка лет, он ушёл, кажется, не добровольно, но с капиталом тысяч в триста рублей и стал… русским агрономам читать лекции политической экономии в Сельско-хозяйственном институте. Раздутый и превознесённый единомышленниками в профессора, а затем переименованный в “почтенного, достоуважаемого Моисея Яковлевича”, Герценштейн с начала 1901 года проведён был в Городскую Думу…, деяния которой за это время ещё ждут русского историка. Здесь в златые дни “свободы” бывший поляковский приказчик Мошка Герценштейн провозгласил себя уже в благодетели “сознательных пролетариев” из канцелярских писцов и разных иных “безработных” по городскому общественному управлению. При благосклонном участии Городской Думы он через увеличение жалования, назначение квартирных и периодические прибавки, наградил бастующих “тружеников”полутора миллионами рублей в год за счёт московского населения, конечно… Затем той же осенью 1905 года, по выходе в отставку товарища городского головы и за внезапной болезнью самого головы Мошка Герценштейн хотя и не надолго, но, фактически, оказался московским городским головой… Excusez du peu!… Таким образом, переход в Государственную Думу явился для него лишь, так сказать, новым искусством подвижничества за исстрадавшийся без евреев русский народ. Для увенчания “профессора” в этом направлении крайне завидную роль по команде талмуд-гусаров разыграл тогда князь Павел Долгоруков. Впрочем, чтобы воспеть славные деяния этого Рюриковича во славу кагала нужен стих Гомера или язык Виргилия… Князь даже ездил с Маклаковым в Париж поучать наивных акул биржи, сколь ужасно непочтение русского правительства к “благоуханиям капитала” и умиленно просил не давать нам взаймы денег… Наряду со столь блестящим амплуа он по приказу тех же талмид-хохимов стушевался в Москве моментально, а намеченное для него депутатское кресло безоговорочно уступил Мошке Герценштейну. Сей же последний не замедлил украсить анналы Израиля неувядаемо, так как достиг бессмертия, подарив Россию “иллюминациями”…
Таковы были благодеяния “избранного” народа, жаль единственно, по нашему “мракобесию” не удавшиеся в 1912 году. Хорошо ещё, что ради любви к нам долготерпеливое еврейство не позабыло о дикой, погромной России…
Но, как вполне очевидно, не могли же сыны Иуды оставить втуне и поучении Адольфа Кремьё. Будучи, следовательно, призваны “освободить” нас, хотя бы вопреки российскому невежеству и упорству, они должны были, понятно, позаботиться о том, чтобы новый припадок патриотизма ещё раз не привёл нас к такому, например, безумию, как изгнание вражеских полчищ сто лет тому назад. Имея в виду, что либеральное ожидовление — испытанный для сего путь, “угнетенное” племя взялось за эту операцию с усердием выше всякой похвалы. Запятнать унизить, искоренить русский дух и внедрить в нашу жизнь поклонение талмуду, т. е. раболепие перед величием террора иудеев, может ли быть что-либо прекраснее?… Не в этом ли идеал культуры, прогресса и свободы?!…
Однако лишь благодаря многовековому опыту и неподражаемому искусству сынов Израиля лечение нашего скудоумия могло пойти столь быстро и успело дать воистину чудные плоды.
Такие подвиги иудейского самоотвержения, без всякого сомнения, достойны восторженных песнопений.
И вот А. Бурнакин в “Новом Времени” (26 мая 1912 года. №13003) преподнёс кагалу нечто до умиления трогательное.
Заканчивая настоящий отдел исследований, мы ради справедливости подводим этой благодарственной “одой” итог.
А. Россия стала для евреев “страной обетованной”, а мы, русские, попали в положение хананеев. “Народ избранный” голыми руками забирает нас в полон без труда и без боя расхищает нашу землю, наши богатства, наш кредит. Озираешься на современную Русь, будто читаешь “книгу Иисуса Навина”: тот же непонятный упадок духа у осаждаемых, та же торжествующая наглость победителей и тот же единодушный гвалт, от которого падают стены иерихонские.
Где “черта оседлости”? Где “пятипроцентная норма”? Где ограничения? Под еврейским напором всё это рассеялось, как дым; от еврейского гвалта сами собой пали “стены иерихонские”; перед еврейским засилием оказались пустой бумажной затеей наши законы и запреты. И “оседлость”, и “норма”, и вообще “стеснения”, чинимые евреям, существуют только на бумаге, а в действительности вся Россия в плену иудейском; для евреев она, как благословенная Палестина, уготованная Израилю.
Еврейство прожорливой саранчой набросилось на русские богатства, и “тьма египетская” покрыла Россию от края до края. Тёмный бог Израиля, бог хищничества, вымогательства, наживы, бог обмана, предательства, цинизма всякой лжи и неправды, этот тёмный бог насилия, злобы и мести идет впереди своего “возлюбленного” народа, передаёт нас жидовскому заклятию и наводит непробудный сон, непостижный страх.
