ответить, как Леший подкинул в костер сомнений еще дров, да что там дров, словно бензином из канистры плеснул.
— Слыхал я, в этих лесах под Троицком не один караван сгинул.
Что я мог ответить? Ведь такая информация доходила и до меня. А тут еще и эта колонна…
— Поживем, увидим, — буркнул я и слегка добавил скорость. Сорок километров в час это все, что я мог позволить. При большей скорости БТР начинал раскачиваться, рыскать по дороге, становясь плохоуправляемым.
Увидеть нам довелось уже через несколько минут, когда «302-ой» поравнялся с когда-то шедшим в конце колонны «ЗиЛ-131». Армейская машина с высоким кунгом-будкой. Должно быть передвижная ремонтная мастерская или связь. Правильно, что ее поставили замыкающей. Бронетехники, способной прикрыть колонну с тыла, у переселенцев конечно же не было. Так что для этой работенки лучше всего подходил «131-ый». Многослойный кунг выдержит первый натиск хищников, а сквозь узкие словно бойницы окна можно вести огонь. Так что пока зверье подойдет, да вскроет…
Оказавшись борт о борт с грузовиком, я понял, что никто его не вскрывал. Весь кунг, вся водительская кабина были густо изрешечены пулевыми отверстиями. Дырки обнаружились как маленькие от «пятерки», так и толщиной в палец — четкая и ясная подпись двенадцатимиллиметрового пулемета.
— Твою мать! Вот это номер!
Я видел как на скулах у Лешего заходили желваки. Как свирепым испепеляющим огнем загорелись его глаза. Загребельного охватила ярость, и держал он себя в руках только благодаря неимоверному усилию воли.
В полном молчании мы медленно продвигались вдоль мертвой колоны. Практически все проплывавшие мимо автомобили несли на себе пулевые отметины. Некоторые стекла изнутри были измазаны во что-то темно-бурое, поросшее пятнами давно высохшей плесени. Я догадывался, что это такое, а потому старался не заглядывать внутрь истерзанных пулями салонов.
— Притормози! — попросил Загребельный, когда мы проезжали возле начисто сожженного «ЛАЗа». — Хочу осмотреться.
— Понимаю, — я как можно плавнее остановил машину.
— Сокол, Мурат, Клюев, за мной! — Леший первым спрыгнул на растрескавшийся асфальт. — «Хашим» оставьте полковнику.
Разумеется, я и так готовился прикрывать, только из автомата, стоя в люке. Теперь же получалось, что в мое распоряжение вновь перешла наша «карманная» артиллерия. А раз так, то и позиция для нее требовалась соответствующая. Руководствуясь именно этими соображениями, я вылез на броню и только тогда положил гранатомет на плечо.
С такого возвышения можно было беспрепятственно контролировать подступы к дороге как слева, так и справа. Наблюдая за окрестностями, я все же время от времени приглядывал и за Красногорцами, а то мало ли что… Вначале те изучали повреждения, которые получил автотранспорт в процессе перестрелки. Затем Леший отправил Мурата и Клюева проверить придорожную лесополосу. Сам же подполковник в сопровождении Соколовского направился в голову колонны. По пути они бегло осматривали то, что когда-то составляло скудный скарб переселенцев.
— Товарищ полковник, что случилось? Почему мы остановились? — голос Серебрянцева прозвучал у меня за спиной.
Я мельком глянул через плечо и вместо ответа приказал:
— Сядьте, Даниил Ипатиевич, а то если придется стрелять, выхлопом вас снесет.
— Неужели придется стрелять? — в голосе ученого прозвучало недоумение, но все же он быстро сделал шаг в сторону и присел за башней.
— Всяко может случиться, — я кивнул, тем самым благодаря ученого за понимание.
— И все-таки, почему остановились? — младший научный сотрудник вернулся к своему первому вопросу.
— Колонна очень странная, — мой взгляд уже в который раз пробежался по нестройной цепочке ржавых искореженных автомобилей. — Давно таких не видел.
— Колонна? — удивился Серебрянцев. — Да таких брошенных машин на всех дорогах полным-полно!
— Не таких, уважаемый Даниил Ипатиевич, совсем не таких, — я мрачно покачал головой. — Эта колонна пришла сюда уже после ухода ханхов. А ее здесь поджидали…
— Да-да, я вижу, — старик будто только теперь разглядел пулевые отметины на облезлых, взявшихся рыжими пятнами кузовах, паутинки трещин, которые расходились от ровненьких, аккуратных отверстий в грязных стеклах.
— Все это, можно сказать, аномалия, — я покосился в сторону лесополосы, проверяя как там дела у разведчиков, и только после этого принялся объяснять: — Наша цивилизация погибла очень быстро. Целые города за несколько часов. Все это я видел своими собственными глазами. Что же касается выживших… Выжившие это отнюдь не те, кто самый ловкий, изворотливый и приспособленный. Это скорее те, кто самый удачливый, те, кому всегда и везде везет.
Тут я подумал, что это истинная правда. Существует этакая порода чертовски удачливых людей. Им все сходит с рук, как мне, когда спер у коллег Загребельного десять тысяч вечно зеленых американских баксов. Удачливым уготовлена спокойная жизнь, когда вокруг бушует море перемен. Я, к примеру, один из немногих старших офицеров, сохранивших свое место, когда реформаторы с остервенением кромсали героическую Кантемировскую дивизию. Удачливые всегда оказываются в нужном месте, как и я в тот черный день. Скорее всего, если бы полковника Ветрова не вызвали в бункер к командующему то…
На этом месте я вдруг опомнился и вернулся к реальности. Выяснилось, что закончив со вступительной частью, я уже довольно долго молчу. Но не смотря на это, Серебрянцев меня не подгонял. Ученый молча ждал, а вместе с ним Лиза, Пашка и Сергей Блюмер. Что ж, пусть слушают. Им урок новейшей истории тоже не помешает.
— Так вот, это я все к тому, что бы вы уяснили. Вместе с цивилизацией погиб и преступный мир. Какой бы ты ни был суперкрутой криминальный авторитет, тебе конец, если конец твоему городу, району, округу или области. Уцелели в основном обычные, нормальные, простые люди. Они сплотились, объединенные общим стремлением выжить. Они ни за что и никогда не убивали друг друга. И это не только вопрос морали, это вопрос выживания. Как говорили на Украине «вмести и отца бить легче».
— Но тогда что же произошло здесь? — старик снял очки и стал с энтузиазмом протирать их грязным мятым носовым платком добытым из кармана куртки. Складывалось впечатление, будто он старался соскрести со стекол нарисованную на них картинку кровавого побоища.
— А вот в этом то и проблема, — кивнул я. — Тот, кто устроил весь этот беспредел, он бесспорно преступник, и собрал вокруг себя всякое отребье. Они очень опасны. Опасны по двум причинам. Во-первых, потому что легко и не задумываясь убивают себе подобных. Во-вторых, они также как и мы из породы удачливых.
Больше меня никто ни о чем не спрашивал, да я и сам не особо горел желанием смаковать эту мерзкую тему. Настроение из паршивого вдруг стало очень паршивым. Именно в таком расположении духа, угрюмый и молчаливый, я наблюдал за возвращением Лешего и его группы.
Подойдя к «восьмидесятке», подполковник сообщил:
— Работа, конечно, не супер, но кое-какое понятие о засадах народ все же имел. Первую машину накрыли из «семерки», последнюю из крупнокалиберного пулемета. Когда колонна стала, ее поделили и просто расстреляли. В живых никого брать не хотели. Били даже по автобусам с женщинами и детьми. Вон они, насквозь изрешеченные, полные сумочек и игрушек. — Загребельный поделился первыми впечатлениями и тут же обернулся к своим людям: — Давайте на броню, бродяги! Будем двигать, а то уже и вечер не за горами.
Когда все расселись, и мы тронулись с места, я поинтересовался:
— Андрей, что-нибудь выяснилось? Из за чего весь этот сыр-бор?
— Ближе к голове колонны два грузовика… А вот, кстати, и они.
Леший ткнул стволом автомата в сторону двух «ГАЗ-66», которые как раз именно сейчас проплывали
