из одного вида в другой. Вот и сейчас вся Земля перетекает в другой вид энергии. Я не знаю как планета будет выглядеть в будущем. Может она станет океаном из жидкого азота, может газовым облаком, может еще чем-нибудь. Только совершенно ясно одно — она не будет такой как раньше. Из всего этого само собой следует, что и нам, людям, на ней не будет места. Процесс трансформации такой массы, как целая планета, довольно длительный. По самым скромным расчетам он займет не менее ста лет.
— Сто лет? — мы все стали переглядываться. И во взглядах этих я уловил некоторое облегчение, мол, на наш век хватит, а там хоть потоп.
— Именно сто лет, — Серебрянцев тоже заметил. — Мгновение в масштабах вселенной и вся жизнь по человеческим меркам. Только здесь стоит сделать небольшую поправку. Сто лет это приблизительный период полной трансформации планеты. А вот проживание человека как биологического вида будет возможно еще лет так двадцать. А потом все… мы то ли сгорим от радиации, то ли не сможем дышать… одному богу ведомо, что будет потом.
— А каналы? Откуда берутся каналы? — вспомнил Блюмер.
— Изменение и перемещение таких энергий всегда сопровождается пространственно-временными флуктуациями. Искривление времени можно наблюдать даже вокруг моей не такой уж и мощной установки.
— Эти фантомы… — догадалась Лиза.
— Да, именно они, — подтвердил старик. — Ну а о многомерности вселенной догадывались еще Эйнштейн, академики Сахаров, Марков и многие другие. Так что… — старик развел руками, показывая тем самым, что существование параллельных миров это дело обычное, можно даже сказать заурядное. — При нынешней ситуации границы между мирами становятся невероятно тонкими. Там, где они прорываются, наверняка и возникают эти ваши дыры или каналы. — Тут Даниил Ипатиевич призадумался. — Хотя странно… Странно, что смычка происходит лишь на каком-то ограниченном участке пространства.
— Туннеле, — то ли напомнил, то ли спросил Загребельный.
— В туннеле или канале, без разницы как называть, — подтвердил ученый. — Хотя раньше я предполагал нечто другое. Как мне казалось миры должны были не соприкасаться отдельными точками, а буквально наползать друг на друга, перекрывать друг друга. Вот и вся эта живность… — Ипатич кивнул в сторону чернеющего на горизонте леса. — В таком количестве она не могла поместиться на кораблях ханхов. Но и через эти ваши каналы звери тоже не особо пойдут, разве что кто погонит.
Насчет «погонит» Серебрянцев высказался конечно же фигурально, не особо задумываясь, однако мы с Андрюхой тут же переглянулись. Но ученый был слишком увлечен размышлениями, чтобы это заметить.
— Вот я и предполагал, — старик уставился в пустоту перед собой. — Предполагал, что когда один мир проходил через другой, в нем, как в сачке, оставалась часть чужой фауны, причем не обязательно современной. Может древней, давно вымершей. Это, конечно, если мы зацепляли далекое прошлое одного из параллельных миров.
— Каша какая-то получается! — Нестеров потер ладонями виски.
— Каша она и есть, — хмыкнул я. — Эй, Толя, погляди вокруг. Какие еще, к бесу, доказательства требуются?
После моих слов все приутихли. Каждый думал о своем, каждый решал где и как ему провести оставшиеся годы жизни. Скорее всего именно эти мысли и подтолкнули Клюева к новому вопросу:
— Товарищ ученый, а вы случаем не знаете, куда эти ваши изменения доберутся позже всего? — Чтобы до младшего научного сотрудника как можно лучше дошел смысл его вопроса, прапорщик пояснил: — Может Земля меняется не вся разом, а местами, как гниль яблоко затягивает? Сперва одна червоточинка, потом другая, третья и так дальше-дальше, пока все бурой коркой не покроется. Может и с Землей точно также? Вдруг есть такие места, куда вся эта зараза не через двадцать, а, к примеру, через двадцать пять лет доберется или лучше через тридцать?
— Лучше через пятьдесят, — невесело пошутил Соколовский.
— Хочешь выгадать пяток лишних лет? Облапошить смерть? — обращаясь к прапорщику, поинтересовался Нестеров.
— А почему нет? — Клюев скрипнул зубами. — Я бы даже за год, за месяц, за день поборолся.
— Вы знаете, я тоже задавался этим вопросом, — неожиданно поддержал десантника Серебрянцев. — Конечно же не для того, чтобы жизнь себе продлить, я и двадцать то лет не протяну. Просто интерес был научный.
— Ну и…? — Загребельный выжидательно поглядел на ученого, а за ним и все остальные.
— Конечно же, эпицентрами изменений являются так называемые Проклятые земли. Именно в них находится что-то, что стимулирует, я бы сказал, подталкивает энергетические преобразования. Естественно, чем дальше от этих зон, тем позже туда доберутся смертоносные метаморфозы.
— А ну, стоп! — я резко прервал пожилого ученого. — Повторите, что вы сказали?
— Что именно? — Ипатич улыбнулся. — Я тут много чего наплел.
— Вы сказали, что внутри Проклятых земель находится что-то, из-за чего и происходит весь этот кошмар.
— Ну-у-у, это логично предположить, — старик пожал плечами. — Многие факторы на это указывают. Ведь во вселенной ничего не происходит само по себе. Для всех изменений требуется действие какой- нибудь силы.
— Погодите, профессор, не сбивайте меня с мысли.
Сам не знаю почему я назвал Серебрянцева профессором, и это ему польстило. Ипатич тут же приосанился и гордо запрокинул голову. Я отметил это краем глаза и тут же позабыл, сосредоточившись на главном.
— Итак, если подобный объект или объекты действительно существуют, то это очень даже хорошо, просто замечательно!
— Что ж тут хорошего? — вытаращился на меня Серебрянцев.
— Это значит, что его можно отключить или уничтожить. И вот тогда, кто знает, может вся эта история будет иметь не столь печальный финал.
— Товарищ полковник, но это же наверняка не машина какая-нибудь, — ученый в растерянности развел руками.
— Кто знает… кто знает… — задумчиво протянул я, припоминая, что великие и всемогущие ханхи почему-то все же использовали именно машины: гравимодули, челноки, боевые платформы. Да и сами их корабли не выглядели какими-то там эфемерными светящимися облачками. Это были гигантские пирамиды из самого что ни на есть настоящего металла.
Так-с… идем дальше. В голове моей начала складываться схема современного мира. Проклятые земли разбросаны по всей планете. Они как бы образуют сеть, покрывающую ее поверхность. Зачем нужна сеть? А сеть нужна для того, чтобы все ее составляющие работали вместе, четко и слаженно. Сбой в одном из элементов может привести к разбалансировке или даже отключению всей сети. Ну а если элементы не все одинаковые? Если есть более и менее важные? Центральные, отвечающие за работу целых секторов размерами с Европу или Африку, и второстепенные, лишь транслирующие сигнал или что там у них есть? У-у-у, какая замечательная мысль! Выходит удар надо нанести именно по такому головному объекту.
— Даниил Ипатиевич, — я буквально рванулся к старику. — Мне просто необходима ваша помощь.
— К-конечно, я готов, — от моего неожиданного напора Серебрянцев попятился и скорее всего, зацепившись за ступеньку, растянулся бы на бетоне, но его вовремя поддержал Блюмер.
— Мне необходимо знать ваше мнение. Проклятые земли они все одинаковые или все-таки отличаются? Может у них различная активность или мощность, или я не знаю что… Подумайте.
— Знаете, товарищ полковник, а ведь вы совершенно правы, — закивал ученый. — Они действительно отличаются друг от друга. Еще до того, как была запущена установка, я занимался исследованием аномалий. Так вот, после ряда наблюдений и экспериментов я пришел к выводу, что существуют, я бы так выразился, первичные и вторичные зоны. Если моими приборами регистрировались какие-либо изменения в зоне, скажем, под литерой «А», то спустя какое-то время сигналы о таких же аномалиях поступали и с севера, и с востока, то есть из зон «В» и «С». Порядок всегда сохранялся
