долларов, которую Тим получил в подарок и отдал ей.
«За помощь пострадавшим от ожогов и детям после операций его возведут в ранг святых», — шептала вчера Тиму сплетница-тусовщица, когда он заскочил на какой-то торжественный обед. Стенли был председателем торжественного мероприятия, собранного для того, чтобы выдоить денежек на стоматологические операции для детей стран третьего мира. Тусовщица продолжила, хихикая: «Но он-то свои миллионы заработает на подтяжках и увеличении сисек тех, кто будет вкладывать свои денежки в его фирму».
— Как насчет того, чтобы приходить на работу до полудня? — поинтересовался Чарли. Тим только что уселся за свой стол и как раз раздумывал над тем, не снять ли очки, чтобы стажерки-практикантки не подумали, будто он серийный убийца. Практикантки перестали относиться к нему дружелюбно после того, как он назвал их «выставочными пони» за то, что они все как одна носят мини юбки. Цок-цок-цок. Они что, школьницы еще, что ли? Неужели трудно помочь ему правильно написать имя Скарлетт Йохансон, ну хоть раз? Ведь хватает же им ума сказать жене Чарли, что он на совещании, когда она звонит утром, чтобы узнать, почему он не пришел ночевать.
Тим знал, что если по его приходу его соседи — журналисты спортивной колонки — спрашивают, что заказать на обед, это означает, что он опоздал. Сегодняшний день — не исключение.
— Мы собираемся заказать пиццу, ты будешь? — спросил баскетбольный обозреватель.
Тим покачал головой. Сейчас переваривание еды — это нечто невозможное. Хорошо, что сегодня хоть именинного торта не будет. Нет ничего хуже, чем спортивные обозреватели, сующие пальцы в дешевый торт из супермаркета и размазывающие крем по столу. Если кто-нибудь еще раз спросит, собирается ли Тим «участвовать в мероприятии», то он ответит, что положит все силы на запрещение тортов в офисе.
Сегодня Чарли будет обедать с «корпоративным динозавром» «Экзаминер» — крупной властной блондинкой преклонных лет, которая всегда носит жемчуг гигантских размеров и розовый бант. Корпоративные динозавры тоже любят отличаться от других. Даже сильнее, чем остальные. Эту даму- гренадершу зовут Тиффани Голд, и имя это, как подозревает Тим, не было дано ей при рождении. Каждый раз, завидя Тима, она произносит, растягивая гласные: «Ну, не везууууууууунчик лииии?» И хихикает при этом, словно маленькая девочка, хотя ей уже под семьдесят. Однако если уж она кому-либо звонит, ей обязательно ответят. Верность — неистощимое золотое дно для журналиста колонки слухов.
У кого бы ни приключился семейный скандал, жена всегда в первую очередь бежит к Тиффани. Какая-нибудь шишка, чьи постыдные делишки вот-вот выплывут наружу, первым делом звонит ей и прозрачно намекает на то, что скоро запахнет жареным. Обычно Тиффани пишет статью, ссылаясь на якобы имеющегося у нее информатора, который подслушал разговор в ресторане. Этим она оказывает шишке услугу — мол, информация идет не из его крута и, возможно, не правдива. Это бизнес слухов, а она в нем — королева. Ее издержки покрывает финансист с Уоллстрит, который в обмен на свои услуги получает нужные ему публикации всякий раз, когда того пожелает.
Ее аналог в редакции Робин — Подлиза из «Дейли метро»: среброволосый денди-южанин, который носит белые костюмы и бабочки, курит сигары, где пожелает, и никто никогда не прикажет ему покинуть заведение. Самые видные политики подтверждают или опровергают слухи, когда бы он ни позвонил, самые яркие голливудские звезды дают ему интервью. Подлиза десятилетиями заманивает их (а также их агентов, которые оказываются «старыми добрыми друзьями») в свой двухэтажный домик с садом в Верхнем Ист- Сайде на порцию «южного гостеприимства», в которое входит джулеп[8] и легкий гетеросексуальный флирт.
Тим перечитал прессу. Всегда, когда он думает, что уже обо всем знает, приходит очередная порция новостей. «Тайме» и «Джорнал». Скука смертная. «Вименс Веар дейли», который он назвал женским орудием разрушения. Красивые фотографии женщин из высшего общества, предпочитающих, чтобы их называли дамами-благотворительницами, — они вежливы с Тимом только потому, что заранее запасаются поддержкой прессы на случай, если решат выпустить новую линию сумочек или закатить торжественный прием.
Чтение «Дейли метро» походит на азартный спорт. Если у них появляется хороший материал — читая который Тим сатанеет, — значит, редакторы «Трибьюн» наорут на Чарли и Тима. Сегодня как раз день крика. У Робин вышел материал о детях Принца Голливуда, которые по пути домой из аэропорта пытались заставить шофера своего папаши купить наркотики. Детки заявили, что покупали «наушники для плееров». И это на Сто двадцать шестой улице! А их папочка со своей молоденькой невестой-актриской в это время отдыхал на Багамах. Тим понял, что Робин написала это в колонку Подлизы, потому что агент Принца Голливуда Подлизе не приятель. А ведь именно Тим познакомил ее с бывшей подружкой Принца Голливуда, которая по сей день уверена, что тот бросил ее ради красавицы актриски. Зная, что никто не дает такого смачного материала, как обиженные любовники, Робин быстренько взяла бывшую Принца в оборот — согласилась сопровождать ту на приемы на Мэдисон- авеню, где проводились презентации новых духов, к которым Тим питает такое отвращение, что даже притворяться, что получает удовольствие, не сможет. А ведь должен бы, потому что именно так появляется по-настоящему хороший материал.
Пока что он не был готов к общению по телефону и потому позволил аппарату разрываться до переключения на автоответчик, а сам изучал в Интернете цены на билеты куда подальше. Куда-нибудь, где люди говорят по-английски. Испанский в школе Тим еле сдал, а ехать туда, где нельзя подслушивать разговоры, он не желает. Австралия. Новая Зеландия. Канарские острова. Гибралтар. Сегодня в «Америкен Эйрлайнз» скидка: за девятьсот двадцать долларов можно слетать в Сидней и обратно, но это на шестьсот долларов больше, чем сейчас есть на его счету. Эти бессмысленные поиски маршрутов — обычный утренний ритуал, за ним следует традиционное потребление кофе и риталина.
Телефон все не замолкал. Уже час дня. Пора начинать работать. Выбора у Тима нет — он поднял трубку и мгновенно пожалел об этом. На проводе некий агент, который интересуется, пойдет ли Тим в магазин «Бергдорф» на прием в честь выхода книги об аксессуарах для кофе — а ведь еще даже не сезон.
— Пришли мне фото твоей простреленной башки! — проорал он в трубку и бросил ее на рычаг.
Чарли хрюкнул от смеха, но головы от компьютера не поднял — наверное, рассылал письма гарему своих подружек, которые используют его также, как он их. Магазинные приемы — хуже всех. Особенно если агент заведения ведет рекламную кампанию кредиткой папочки владельца магазина и с помощью его связей.
Их редактор, которого окрестили Пузаном, бродил вокруг, поедая пончик, который он стрельнул у спортивных обозревателей. Те заказывают каждое утро, как минимум, коробку — это помогает им продержаться до обеденного тортика. Сахарная пудра сыпалась на рубашку, обтягивающую выпирающий живот Пузана. Тим засунул под стол кипу бумаг, чтобы на них снова не наорали за беспорядок, который они развели в своем углу и без того захламленной редакции. Между надкусыванием пончика Пузан объявил Тиму и Чарли, что с этих пор они могут писать о некой блондинке-актриске из знаменитой писательской семьи только в том случае, если будут называть ее стройной или сексуальной. Адвокаты актриски пригрозили подать на издательство в суд за то, что «Колонка А» продолжает объявлять ее вес и называет ее Громадной Красоткой.
— Это не наша вина, что ее разнесло, — ответил Тим.
Чарли снова прыснул. Пузан громко прочистил горло. Ему не смешно. Чарли посерьезнел и уткнулся в экран компьютера.
— Проблем нет. Все будет, как скажете.
ПОЙ ЗА СВОЙ УЖИН
Блейк еле успел закончить свою колонку к девяти вечера четверга: пришлось задержаться в редакции — убедиться, что, вычитывая его статью, Зануда не добавил какую-либо деталь, которая раскроет имя информатора. В этот раз речь шла о том, что Виктор Голль на дне рождения знаменитого модельера курил под столом травку в компании с дочерью высокопоставленного политика. Блейк чуть не пропустил подставу на последней вычитке статьи. Зануда заменил «по словам нашего информатора» на «как утверждает
