О воле в природе

действиями в соответствии с внешними мотивами; эти мелкие центры воспринимают впечатления от внутренних процессов и реагируют на них соответственным образом так же, как мозг получает представления и принимает решения, исходя из них; различие только в том, что каждый такой мелкий центр ограничен более узкой сферой деятельности. На этом основана vita propria (особенный образ жизни (лат.).) каждой системы, о которой уже Ван Гельмонт сказал, что каждый ее орган как бы имеет свое собственное Я. Этим объясняется и то, что отрезанные части тела насекомых, пресмыкающихся и других низших животных, мозг которых не превышает значительно по своему весу ганглии отдельных частей, продолжают жить, а равным образом и то, что некоторые пресмыкающиеся продолжают после удаления мозга жить недели, даже месяцы. Таким образом, если мы из достоверного опыта знаем, что подлинной движущей силой действий, сопровождаемых сознанием и управляемых главным центром нервной системы, служит известная нам в непосредственной осознанности, совершенно иначе, нежели внешний мир, воля, то мы не можем не признать, что действия, которые исходят из той же нервной системы, но управляются подчиненными ей центрами и постоянно поддерживают жизненный процесс, также — проявления воли; тем более, что причина, по которой им не сопутствует, как первым, сознание, нам хорошо известна. Дело в том, что сознание находится в мозгу, поэтому его действие ограничено теми органами, чьи нервы идут к мозгу, хотя даже с ними связь будет прервана, если перерезать нервы. Этим полностью объяснено отличие сознательного от бессознательного, а также произвольного от непроизвольного в движениях тела, и больше нет никакого основания исходить из наличия двух совершенно различных первоисточников движения, тем более что principia non sunt multiplicanda praeter necessitatem⁰⁴⁸ . Все это настолько ясно, что при непредвзятом размышлении, с этой точки зрения, представляется едва ли не абсурдом стремление превратить тело в слугу двух господ, выводить его действия из двух совершенно различных первоисточников, приписывая воле движение рук и ног, глаз, губ, горла, языка и легких, лицевых и брюшных мышц, а деятельность сердца, сосудов, перистальтики, всасывание кишечными ворсинками и железами, а также все движения, служащие секреции, связывать с совсем другим, неведомым нам и во веки веков непостижимым началом, которое обозначают как витальность, архей, spiritus animalis, жизненная сила, стремление к формированию; все они говорят не больше, чем X⁰⁴⁹ .

Странно и чрезвычайно поучительно наблюдать за тем, как достойный Тревиранус мучительно пытается в своей книге «Явления и законы органической жизни»⁰⁵⁰ .(т. 1, с. 178–185) установить для низших животных, инфузорий и зоофитов, какие их движения произвольны и какие, как он их называет, автоматичны или механичны, т. е. просто витальны; при этом он исходит из основной предпосылки, что перед ним два изначально совершенно различных источника движения, тогда как в действительности те и другие движения исходят из воли, и все различие состоит только в том, вызваны ли они раздражением или мотивом, т. е. опосредствованы мозгом или нет; раздражение также может быть внутренним или внешним. У многих уже вышестоящих животных, у ракообразных и даже рыб, Тревиранус обнаруживает совпадение произвольных и витальных движений, например, изменения места и дыхания, — убедительное доказательство тождества их сущности и происхождения. — На стр. 188 он говорит: «В семействе актиний, морских звезд, морских ежей и голотурий (Echinodermata pedata. Cuv. (Морские ежи с конечностями. Кюв [ье. Общая анатомия] (лат. и фр.).)) очевидно, что движение соков зависит от их воли и служит средством движения для перемены места». На стр. 288 сказано: «В глотке млекопитающих в верхнем ее окончании расположен отросток, который вытягивается и втягивается мышцами, сходными по своему образованию с произвольными, хотя и не подчиненными воле». Мы видим, как границы движений, исходящих из воли и якобы чуждых ей, сближаются. Стр. 293: «В отделах желудка жвачных животных происходят движения, кажущиеся произвольными. Однако они находятся в постоянной связи не только с процессом жвачки. Простой желудок человека и многих животных также дозволяет проходить через его нижнее отверстие только тому, что может быть усвоено, а все неусваиваемое выбрасывает посредством рвоты».

Существуют и особые доказательства того, что движения, вызванные раздражениями (непроизвольные), так же, как вызванные мотивами (произвольные), исходят из воли: сюда относятся те случаи, когда одно и то же движение происходит то вследствие раздражения, то вследствие мотива, как, например, сужение зрачка: под действием раздражения оно происходит при увеличении света, под действием мотива — когда мы прилагаем усилия, чтобы хорошо рассмотреть очень близкий и маленький предмет, так как сужение зрачка способствует отчетливому видению вблизи; увеличить эту отчетливость можно, если смотреть через проколотую в картоне дыру; и наоборот, мы расширяем зрачок, когда смотрим вдаль. Одинаковое движение одного и того же органа ведь не может попеременно происходить из двух совершенно различных источников. Э. Г. Вебер в своей публикации «Additamenta ad E. H. Weberi tractatum de motu iridis»⁰⁵¹ (1823) сообщает, что он открыл на самом себе способность произвольно настолько расширять и сужать зрачок одного глаза, направленного на один и тот же предмет, при закрытом другом глазе, что видел предмет то отчетливо, то смутно. И. Мюллер (Руководство по физиологии, стр. 764) также пытается доказать, что воля действует на зрачок.

Далее, утверждение, что внутренней движущей силой бессознательно совершаемых витальных и вегетативных функций служит воля, подтверждается также и тем, что явно произвольное движение какого–либо члена — лишь конечный результат множества предшествовавших изменений внутри этого члена, которые так же, как органические функции, не достигают сознания и тем не менее очевидно представляют собой то, что прежде всего приводится в действие волей и лишь как к своему следствию ведет к движению члена, при этом, оставаясь настолько чуждым нашему сознанию, что физиологи пытаются обнаружить его посредством гипотез такого рода, как, например: сухожилие и мышечное волокно сокращаются вследствие изменения в клеточной ткани мышцы, происходящего из–за осаждения содержащегося в ней кровяного испарения в кровяную сыворотку, а это изменение происходит под воздействием нерва, воздействие же нерва вызывается волей. И здесь не осознается, что изменение с самого начала исходит из воли, сознается только его отдаленный результат, да и тот, собственно говоря, только посредством пространственного созерцания мозга, в котором он представляется нашему сознанию вместе со всем телом. Но что в этом восходящем причинном ряду последний член есть воля, физиологи никогда бы не открыли посредством своих экспериментальных исследований и гипотез, — это стало известно им из совершенно другого источника: решение загадки сообщается им за пределами их исследования благодаря тому счастливому обстоятельству, что исследователь в данном случае одновременно и исследуемый предмет и поэтому может проникнуть в тайну внутреннего процесса; не будь этого, его объяснение, как и объяснение любого другого явления, должно было бы остановиться перед некоей не допускающей исследования силой и, наоборот, если бы мы находились в таком же внутреннем отношении, как к собственному организму, к каждому феномену природы, объяснение каждого феномена природы и всех свойств каждого тела свелось бы в конце концов также к проявляющейся в них воле. Ведь различие заключается не в предмете, а в нашем отношении к предмету. Повсюду, где объяснение физического приходит к концу, оно наталкивается на метафизическое, и повсюду, где метафизическое открыто непосредственному познанию, обнаружится, как и здесь, воля. Что движимые не посредством мозга, не мотивами, не произвольно, части организма все–таки приводятся в движение и управляются волей, доказывает также их состояние при всех необычно сильных движениях воли, т. е. при аффектах и страстях; усиленное сердцебиение при радости или страхе, краска стыда, бледность при испуге и скрытом гневе, плач при огорчении, эрекция при сладострастных представлениях, затрудненное дыхание и ускоренная деятельность кишечника при сильном страхе, слюнотечение при возбуждении аппетита, тошнота при виде отвратительных вещей, ускоренное кровообращение и даже изменение состава желчи при гневе, изменение слюны при сильном бешенстве, последнее до такой степени, что укус раздраженной собаки может вызвать гидрофобию, хотя собака и не бешена, но становится бешеной с этого момента; утверждается, что это относится также к кошкам и даже к разозленным петухам. Далее, длительно ощущаемое горе глубоко поражает организм, а страх, как и внезапная радость, могут быть смертельны. Напротив, все внутренние процессы и изменения, которые относятся только к познанию и не затрагивают волю, какими бы серьезными и важными они ни были, не действуют на состояние организма; лишь при слишком напряженной и длительной умственной деятельности может наступить переутомление мозга,