– Я Бейард Пэтти.
– Да?
– Я хочу сказать… Я друг Энн. Из Калифорнии, – А, здравствуйте. – Крейг протянул руку, и Пэтти пожал ее. У него была огромная и мощная, как камнедробилка, ладонь, – Очень рад познакомиться, сэр, – сказал Пэтти скорбно.
– А где Энн? Давайте ее сюда и пойдем выпьем.
– Вот об этом я и хотел вас спросить, мистер Крейг. Энн здесь нет. Она уехала.
– То есть как уехала? – резко спросил Крейг.
– Уехала и все. Сегодня утром. Записку мне оставила.
Крейг повернулся к портье.
– Моя дочь съехала?
– Да, monsieur, – ответил портье. – Сегодня утром.
Крейг перебрал свою почту. Никакой записки от Энн не было.
– Она оставила свой новый адрес?
– Нет, monsieur.
– Пэтти! Она вам сказала, куда уехала?
– Нет, сэр. Зовите меня Бейард, пожалуйста. Она просто исчезла.
– Подожди меня здесь, Бейард, – сказал Крейг, – Может, она в моем номере оставила записку.
В номере тоже ничего не оказалось. Он снова спустился в холл. Пэтти ждал у стойки портье. Он был похож на громадного, верного, лохматого ньюфаундленда.
– Есть что-нибудь? – спросил Пэтти.
Крейг покачал головой.
– Странная девушка, – сказал Пэтти. – Я только вчера приехал. Летел через полюс.
– Пожалуй, нам обоим не мешало бы выпить, – сказал Крейг. Он чувствовал себя карликом рядом с громадным молодым человеком, шагавшим с ним по коридору в направлении бара. На Пэтти были джинсы. трикотажная рубашка, а поверх нее – легкая коричневая куртка из непромокаемой ткани. Он слегка прихрамывал, и это еще больше выделяло его среди мужчин в вечерних костюмах и дам в драгоценностях.
– Я вижу, ты до сих пор хромаешь, – сказал Крейг.
– Так вы, стало быть, знаете, – с удивлением заметил Пэтти.
– Энн рассказывала.
– Что она еще обо мне говорила? – спросил Пэтти тоном обиженного ребенка, плохо сочетавшимся с его массивной фигурой.
– Ничего особенного, – дипломатично ответил Крейг. Он, конечно, не собирался повторять, что сказала Энн об этом бородатом юнце из Сан-Бернардино.
– Она вам говорила, что я хочу на ней жениться? – Кажется, да.
– Вы, надеюсь, не находите ничего ужасного и порочного в том, что человек хочет жениться на девушке, которую любит?
– Нет, не нахожу.
– Полет через полюс стоил мне огромных денег, – сказал Пэтти, – а я видел ее всего несколько часов, она даже не позволила мне остановиться в том же отеле, и вдруг – бац! – записка: уезжаю, прощай. Как вы думаете, она сюда вернется?
– Понятия не имею.
Все столики оказались занятыми, так что им пришлось стоять в толпе у бара. Здесь тоже было много знакомых лиц. «Помяни мое слово, – говорил какой-то молодой человек, – английская кинематография подписала себе смертный приговор».
– Мне, наверно, следовало надеть костюм, – сказал Пэтти, смущенно озираясь по сторонам. – Просто необходимо. В таком шикарном месте.
– Не обязательно, – сказал Крейг. – Теперь никто не обращает внимания на то, как люди одеты. В течение двух недель здесь – полная свобода нравов.
– Оно и видно, – угрюмо сказал Пэтти. Он заказал «мартини». – С моей ногой одно хорошо: можно пить «мартини».
– Не понял.
– Я хочу сказать, теперь мне не надо следить за спортивной формой и прочей ерундой. По правде говоря, мистер Крейг, когда я услышал, как хрустнуло у меня колено, я обрадовался, здорово обрадовался. Сказать, почему?
– Ну что ж, скажи. – Крейг, потягивая виски, заметил, что Пэтти выпил одним глотком половину своего «мартини».
– Я понял, что мне уже не играть больше в футбол. Зверская игра. А бросить ее – при моей-то силе – не хватало духа. И потом, когда я услышал, как оно хрустнуло, я еще подумал: «Теперь Вьетнам без меня обойдется». Вы считаете, что это непатриотично?
