Он был уверен, что она выиграет. Так оно и вышло. После нескольких партий он встал из-за стола, взяв с собой выигрыш. Кучка фишек перед Пэтти немного увеличилась, он сидел согнувшись и сосредоточенно смотрел на вращающийся круг.
– С меня хватит, Бейард, – сказал Крейг. – Иду получать наличные. А ты как? Пэтти с удивлением обернулся на голос Крейга – словно вдруг перенесся откуда-то издалека.
– Да, да. Пожалуй, мне тоже надо бросить, пока я еще в выигрыше.
Когда они подошли к кассе, Крейг увидел, что Пэтти выиграл более тысячи франков.
– Сколько это в долларах? – спросил Пэтти.
– Около двухсот пятидесяти.
– Скажи пожалуйста, – удивился Пэтти. – Вот легкий заработок. Как говорится, кому не везет в любви…
– Да брось ты, Бейард.
– Во всяком случае, это возместит мне часть расходов. – Он аккуратно сложил деньги и сунул их в бумажник из страусовой кожи с золотыми уголками. Потом, печально посмотрев на бумажник, сказал: – Это мне Энн подарила. В лучшие времена. На нем и мои инициалы есть.
Они пошли обратно в отель. По дороге к ним несколько раз приставали проститутки.
– Отвратительно; – сказал Пэтти. – И так открыто. Он сказал, что ему не хочется идти к Хеннесси, – Вы, как и я, понимаете, мистер Крейг, что такие вечера не для меня. – Он зашел вместе с Крейгом в холл, чтобы узнать, нет ли вестей от Энн. Никаких вестей не было.
– Если я до отъезда узнаю что-нибудь, то сообщу тебе, – обещал Крейг. Ему было совестно перед парнем, точно он собирался от него сбежать.
– Вы мне друг, мистер Крейг. Я считаю вас истинным другом.
Крейг смотрел вслед понурой громадной фигуре любовника своей дочери, пока тот; прихрамывая, не вышел на темную улицу, и, когда парень исчез из виду, подумал: «Ну, свой отцовский долг я исполнил. Или часть долга».
16
Дверь «люкса» Хеннесси была настежь открыта, и шум голосов заполнил весь коридор. Несомненный признак успеха. Должно быть, фильм Хеннесси приняли очень хорошо. Через открытую дверь проникал тоже не оставлявший сомнений запах марихуаны.
«В мое время, – подумал Крейг, – мы просто напивались. А вот это, как видно, и есть то; что профессора социологии и называют новыми моральными критериями?» Гостиная была полна народа. У большого стола, уставленного бутылками; стоял Мэррей Слоун, критик из киногазеты. Он не курил марихуану. Верный старой традиции; он накачивал себя даровым виски, У противоположной стены на большом диване рядом с героем вечера сидела Гейл Хеннесси – сияющий; раскрасневшийся; потный – был без пиджака, в подтяжках. Он делил сигарету с Гейл, далекой, холодной, безразличной к шуму и веселью.
– Как приняли фильм, Мэррей? – спросил Крейг.
– Как видите, – Слоун повел стаканом в сторону шумящих гостей, – В телячьем восторге – В таком духе вы и собираетесь о нем писать? – Нет. Напишу, что он полон веселого, соленого американского юмора и что реакция публики вполне оправдала надежды продюсера. Идет на высшую премию. – Слоун старался держаться прямо, однако слегка покачивался, из чего Крейг мог заключить, что пил он прилежно. – Умолчу я и о том, что на деньги, потраченные сегодня на травку, можно было бы снять недорогой порнографический фильм. И вот еще о чем я не напишу: если бы не даровая выпивка, я бы ни на один фестиваль в жизни не поехал. А как у вас дела, мой друг? Могу я передать что-нибудь про вас по телексу?
– Нет, – сказал Крейг – Вы Йена Уодли здесь не видели?
– Нет. Старый собутыльник. Когда его нет, вроде бы что-то не то. Слыхал я про его стычку с Мэрфи в ресторане. Теперь уполз, наверно, в какую-нибудь нору и лаз за собой закрыл.
– Кто вам наболтал? – резко спросил Крейг.
– Ветром занесло, – покачиваясь и ухмыляясь, ответил Слоун, – Мистраль нашептал.
– Вы ничего об этом не писали? – спросил Крейг – Я для светской хроники не пишу, – с достоинством сказал Слоун. – Хотя есть и такие, что пишут.
– А в светской хронике ничего не появлялось?
– Насколько я знаю, нет. Только я ее не читаю.
– Спасибо, Мэррей.
Крейг отошел от критика. Не за тем же он пришел, чтобы тратить время на Мэррея Слоуна. Он стал пробираться туда, где сидели Гейл и Хеннесси, и наткнулся на Корелли, итальянского актера, который сидел, сверкая улыбкой, на полу, будто мальчишка, вместе со своими непременными двумя спутницами. Крейг не мог вспомнить, те ли это девицы, которых он уже встречал, или не те. Корелли тоже курил сигарету и давал покурить поочередно своим подружкам. Одна из них затянулась и сказала: – Дивный марокканский рай! – Крейг споткнулся о вытянутую ногу Корелли, и тот, мило улыбнувшись, сказал: – Присаживайтесь к нам, мистер Крейг. Ну, пожалуйста. У вас лицо simpatico.[32] Правда, у мистера Крейга лицо simpatico, девушки? – Molto simpatico,[33] – подтвердила одна из девиц, – Извините, – сказал Крейг, стараясь ни на кого не наступить. – Поздравляю, Хеннесси. Говорят, вы всех сегодня сразили.
Хеннесси приветливо улыбнулся, попробовал встать, но упал на диван.
– На сегодня я себя обессмертил. Становлюсь новым Сесилем Б. де Миллем. Неплохой вечер, а? Выпивка, травка, слава и поздравления дирекции.
– Привет, Гейл, – сказал Крейг.
