– Постараюсь, но от этого парня можно ожидать чего угодно, – сказал Билли, выходя из ресторана. От кофе у него во рту вдруг стало горько. В холле он вошел в телефонную будку и взял трубку.
– Билли, – услышал он голос Уэсли, приглушенный расстоянием, – ты можешь говорить?
– Не очень.
– Я в отеле «Лэ Пинед» в Сен-Тропезе. Когда ты приедешь?
– Через несколько дней, не раньше, Уэсли. С этим делом возникли некоторые осложнения. – Звук собственного голоса казался ему фальшивым.
– Какие осложнения? – резко спросил Уэсли.
– Расскажу, когда увидимся.
– Так ты достанешь или нет?
– Обязательно достану. Только на это потребуется еще немного времени.
– Сколько?
– Четыре-пять дней.
– Если ты в ближайшие пять дней не появишься, я уезжаю в Канн, – сказал Уэсли. – Один. Тебе понятно, что я говорю?
– Ты не волнуйся, Уэсли. Я делаю все, что от меня зависит.
– А по-моему, ты тянешь. Билли.
– Ничего я не тяну. Просто возникли некоторые препятствия.
– Все ясно, – сказал Уэсли и повесил трубку.
Билли медленно вернулся в ресторан.
– Он в отеле «Лэ Пинед» в Сен-Тропезе, – сказал он, садясь. – Он недоволен и дал мне пять дней сроку.
Рудольф кивнул.
– Ты не сказал ему, что я здесь?
– Нет.
– Сегодня вечером я уезжаю в Антиб поездом. Я не хочу, чтоб меня осматривали в аэропорту. Если тебе потребуется со мной связаться, я буду в отеле «Коломб д'Ор» в Сен-Поль-де-Вансе.
– Вам ночью пришла в голову какая-то идея?
– Возможно. – Рудольф мрачно улыбнулся.
– Не хотите со мной поделиться?
– Не хочу. Ты сам сказал вчера вечером, что о некоторых вещах не надо говорить. Так будет лучше для нас обоих.
– По части секретов наша семейка любой даст сто очков вперед.
– Да, пожалуй. – Рудольф встал. – Сегодня я собираюсь любоваться Парижем, может, даже схожу в Лувр. Встретимся здесь в пять часов. Не наделай глупостей до этого времени.
– Постараюсь. Увидимся в пять.
После ухода Рудольфа Билли на такси отправился в банк. Он не хотел, чтобы кто-нибудь обратил внимание на «пежо» с откидывающимся верхом и, чего доброго, записал номер. Он захватил с собой теннисную сумку и, когда служитель в хранилище, открыв оба замка, удалился к своему столу, положил в нее автоматический пистолет и запасные патроны, а также то, что осталось от десяти тысяч франков. Он поднялся наверх, сказал банковскому служащему, что сейф ему больше не нужен, и вернул ключ.
Затем с сумкой в руках, снова на такси, вернулся в гостиницу, положил сумку на кровать и, не сводя с нее глаз, просидел в номере до пяти часов вечера.
Сойдя с поезда, Рудольф окунулся в залитое южным солнцем утро Антиба. Машина, заказанная им в агентстве Хертца, ждала его на вокзале. Расписываясь у стойки в ее получении, он все время прижимал ногу к стоявшему на полу чемодану.
Подъехав к отелю «Коломб д'Ор», он сам внес чемодан в холл, а сняв номер, пошел следом за носильщиком, чтобы не упускать его из виду.
Когда носильщик ушел, Рудольф позвонил старому адвокату в Антибе и договорился встретиться с ним в одиннадцать часов. Потом побрился, лег в ванну и долго дремал в воде. По нью-йоркскому времени было два часа ночи, и организм его еще не перестроился. Двигаясь словно во сне, он оделся и заказал в номер большую чашку кофе. Это был тот самый номер, где он останавливался раньше. Сюда приходила Жанна, и воспоминания о проведенных с нею часах вызвали к жизни старые желания. Он взял лист бумаги и написал: «Дорогая Жанна! Я снова в нашем отеле, и, может быть, если сейчас ты свободна…» Он не дописал и скомкал листок. Слишком давно. Уже все в прошлом.
В половине одиннадцатого он запер чемодан, спустился вниз, сел в машину и поехал в Антиб.
Старик ждал его за большим полированным столом, а за его спиной в огромном окне, словно на картине, сверкало залитое солнцем ослепительно синее море.
– Здесь можно разговаривать? – спросил Рудольф, садясь.
– Безусловно.
– Я имею в виду – здесь нет магнитофонов в столе или другой аналогичной техники?
