– Я берет деньги сейчас.
Рудольф достал бумажник и вынул деньги. Его спутник тщательно пересчитал их в тусклом свете уличного фонаря. Интересно, что он скажет, если я попрошу у него расписку. При этой мысли Рудольф чуть не рассмеялся. В мире, с которым он сейчас имеет дело, есть только одна гарантия – месть.
Человечек запихнул банкноты во внутренний карман пиджака.
– Когда я найдет его, – сказал он, – сколько я получит?
– До или после… работы?
– До.
– Двадцать тысяч, – сказал Рудольф. – Это будет ровно половина.
– D'accord[38], – сказал человечек. – А как я получит остальное?
– Как вам будет угодно.
Человечек немного подумал.
– Когда я скажет, что нашел его, вы передадите адвокату двадцать пять тысяч. Адвокат читает в «Нисматэн», что с этим человеком… как это вы называет?
– Разделались, – сказал Рудольф.
– Так вот, разделались, и мой друг идет к адвокат и берет деньги. По рукам? – И он протянул Рудольфу руку.
Рудольф в своей жизни скреплял рукопожатием множество сделок, а потом праздновал их заключение. На этот раз никакого празднования не будет.
– Будьте близко от телефон, – сказал человечек, повернулся и быстро зашагал в сторону от вокзала.
Глубоко вздохнув, Рудольф медленно пошел на набережную Круазетт в свой отель. Он думал о тех двух бандитах, которые напали на него в Нью-Йорке и пришли в ярость, обнаружив в карманах у такого богатого человека всего несколько долларов. А что, если кому-нибудь взбредет в голову ограбить его на темных улицах Канна? Обшарив его карманы, они сразу же его прикончат. Оставшихся при нем денег только-только хватило бы на такси до гостиницы.
Билли проснулся от стука в дверь. Еще не стряхнув с себя сон, он встал, подошел к двери и открыл ее. Перед ним стояла Моника. Она быстро вошла, он закрыл за ней дверь и включил лампу.
– Привет, – сказал Билли. – Я все думал, когда же ты снова появишься? – После ее визита прошло четыре дня.
– Ты по мне скучал? – Она сбросила плащ и, улыбаясь, села на смятую постель.
– Я тебе расскажу потом. Сколько сейчас времени?
– Двенадцать тридцать.
– У тебя странное расписание.
– Лучше поздно, чем никогда. Разве ты не согласен?
– Об этом я тоже скажу тебе потом. Мне дневное время нравится больше.
– Ты стал таким европеизированным.
– А ты-то чем днем занимаешься?
– Любопытство до добра не доведет, – с притворной скромностью улыбнулась Моника.
– Я вижу, у тебя сегодня вечер избитых фраз. Ты вспомнила название отеля, возле которого видела моего двоюродного брата?
– Я очень стараюсь вспомнить. Иногда мне кажется, что оно вот-вот слетит у меня с языка.
– Иди ты… – сказал Билли.
– Какое прелестное выражение. – Она бросила сигарету и втоптала ее в ковер. Билли передернуло. Одеваться она научилась, но манера вести себя дома оставалась на брюссельском уровне. Она встала, подошла к нему, обняла и поцеловала. В нем тут же вспыхнуло желание. Он пытался думать о другом – не пора ли сменить масло в машине, не пойти ли завтра поиграть в теннис и не отдать ли погладить смокинг, который ему придется надеть через два дня на вечерний просмотр «Комедии реставрации», – но это не помогало.
– Пойдем ляжем, – пробормотал он.
– А я-то все думала, когда же ты наконец это скажешь. – И она засмеялась, уверенная в своей власти над ним.
Час спустя она сказала:
– А ночью тоже неплохо, правда?
Он поцеловал ее в шею, но она высвободилась из его объятий и встала.
– Мне пора.
– Почему, черт возьми, ты не можешь остаться на ночь? Ну хоть один раз.
– Не могу. Существует более ранняя договоренность. – Она оделась и, расчесывая перед зеркалом волосы, сказала: – Кстати, мы решили получить с тебя долг.
