– Хотелось бы надеяться. Потому что, если он испортит своей матери и эти две недели, я сверну ему шею. Так и передайте. И скажите, что я сделал его матери предложение.
– И что же она ответила?
– Засмеялась.
– Поздравляю.
– Я настолько на ней помешался, что ничего не вижу кругом, – мрачно сказал Доннелли.
– Вы будете лучше видеть, если перестанете так налегать… – и Рудольф слегка постучал стаканом по стойке бара.
– Вы тоже решили меня перевоспитывать?
– По-видимому, Гретхен уже затрагивала эту тему?
– Конечно, затрагивала. Я обещал ей, что, если она за меня выйдет, я перейду на вино.
– И что она ответила?
– Опять засмеялась.
Рудольф улыбнулся.
– Желаю вам хорошо провести время в Канне.
– Постараюсь, но только если у Гретхен все будет о'кей. Между прочим, за день до нашего вылета из Нью-Йорка мне звонил адвокат и сказал, что, по его мнению, наше дело в Коннектикуте уладится до конца года.
– Вот видите, все складывается в нашу пользу, так что не надо сидеть с таким трагическим видом.
Рудольф дружески похлопал Доннелли по плечу и вышел из бара. Пресс-конференция в холле закончилась, но рекламный агент Симпсон еще собирал бумаги.
– Ну как, прошло нормально? – спросил его Рудольф.
– Прекрасно, – ответил он. – Она умеет их очаровать. Вы знаете, я был на просмотре в Париже и думаю, что одно из первых мест нам обеспечено.
Рудольф согласно кивнул, хотя, пожалуй, ни один рекламный агент на свете не признает в первую неделю работы, что его клиента ждет провал.
– Мне хотелось бы, чтобы в газетах было побольше фотографий Уэсли.
– Никаких проблем, – сказал агент. – О нем уже и так все говорят, что он – чудо, и фотографии не повредят.
– Он сейчас тоже здесь, и, если его начнут узнавать на улице, мы сразу его найдем. Тогда газетчики смогут взять у него несколько интервью еще до того, как картина будет показана.
– Будет сделано. Мне этот материал и самому пригодится.
– Спасибо, – сказал Рудольф и поднялся к себе в номер. Чемодан стоял на стуле – там, где он его оставил. Он набрал шифр и открыл его. Пистолет по-прежнему лежал на месте. Какой отвратительный предмет, подумал он, снова запирая чемодан. Он поймал себя на том, что открывает чемодан не меньше десяти раз в день.
Он пошел в ванную и принял две таблетки успокоительного. С тех пор как он приехал в Париж, он находился в крайне возбужденном состоянии – у него даже появился нервный тик. Действия таблеток хватало на два часа.
Когда он вошел в спальню, зазвонил телефон. Он снял трубку, и женский голос произнес:
– Можно попросить мистера Рудольфа Джордаха?
– Я у телефона.
– Вы меня не знаете, – сказал женский голос. – Я знакомая Уэсли. Меня зовут Элис Ларкин.
– Да, Уэсли рассказывал мне о вас. Вы где сейчас?
– В Нью-Йорке. А Уэсли с вами?
– Нет.
– Вы не знаете, где он?
– В данный момент, к сожалению, нет.
– Он должен был позвонить мне еще на прошлой неделе, – сказала Элис. – Я хотела перенести свой отпуск и на несколько дней приехать в Канн. По-моему, с отпуском все будет в порядке, но мне хотелось бы знать, не переменились ли у него планы.
– Мне кажется, вам следует немного подождать, прежде чем принимать решение. Дело в том, что Уэсли куда-то исчез. Если он появится, я скажу ему, чтобы он вам позвонил.
– С ним ничего не случилось? – с беспокойством спросила она.
– Насколько мне известно, нет, – ответил Рудольф, взвешивая каждое слово. – Хотя утверждать не берусь. Он человек непредсказуемый.
– Что верно, то верно. – Теперь ее голос звучал сердито. – Во всяком случае, если вы его все-таки увидите, пожелайте ему от меня самого большого успеха.
– Непременно. – Он медленно положил трубку. Таблетки еще не подействовали. От этого одержимого
