сестричка.
Она через силу улыбнулась. Когда они уходили, она поднялась, подошла к Доннелли и взяла его за руку.
– Дэвид, – сказала она, – задержись на минутку.
– С радостью, – сказал Доннелли и мрачно посмотрел на Билли.
Билли попытался улыбнуться и поцеловал Гретхен в щеку.
– Спасибо, мама, – сказал он, – сегодня был такой чудесный день.
Гретхен схватила его за руку и всхлипнула.
– Извини, – сказала она, – это просто… просто слишком много всего за один день. Утром я буду в полном порядке. – И, обращаясь к уже стоявшему в дверях Уэсли, спросила: – А ты не исчезнешь?
– Нет, мэм, – ответил Уэсли. – Если я вам понадоблюсь, я всего двумя этажами ниже. – Рудольф хотел поселить кузенов в одном номере, но Билли отказался: мало ли что взбредет в голову этому сумасшедшему. Он не сказал Рудольфу, чего он опасается на самом деле и о чем, если ему. Билли, повезет, Рудольф никогда не узнает.
В коридоре Рудольф сказал:
– Мне что-то совсем не хочется спать. У меня в номере есть бутылка шампанского. Пошли разопьем ее.
– У меня завтра утром деловая встреча, – сказал Симпсон. – А вы идите. – Он стоял, прислонившись к стенке лифта, длинный и мрачный, обреченный всю жизнь хвалить других; на прощание он грустно помахал рукой дяде и двум племянникам, намеревавшимся продолжать праздничный вечер за бутылкой шампанского, и пошел готовиться к завтрашней утренней встрече.
Открывая шампанское, Рудольф заметил, что Уэсли не сводит глаз с запертого чемодана, лежавшего на стуле возле окна.
– Держу пари, – сказал Уэсли, когда пробка вылетела и Рудольф стал наполнять бокалы, – он здесь.
– Что здесь? – переспросил Рудольф.
– Вы знаете, о чем я говорю.
– Давай выпьем, – сказал Рудольф.
Уэсли неторопливо поставил бокал на стол и вытащил из кармана маленький пистолет.
– Тот мне все равно больше не нужен, – сказал он очень спокойно, – так что можете хранить его в качестве сувенира.
– Так и остался ненормальным, – заметил Билли.
– Я за это и выпью, – сказал Уэсли.
Они выпили.
Уэсли сунул пистолет обратно в карман.
– Значит, – сказал Рудольф, – ты смотрел фильм, а потом принимал поздравления, и эта штука все время была у тебя в кармане?
– Точно, – ответил Уэсли. – Ведь мишень может появиться в любую минуту.
Рудольф, нахмурившись, расхаживал взад и вперед по комнате.
– А если я тебе скажу, Уэсли, что этим делом займутся и тебе самому не надо ничего делать?
– Как это понимать – займутся?
– А так, что сейчас, когда мы здесь пьем шампанское, того человека разыскивает профессиональный убийца.
– Я не желаю, чтобы кто-то это делал за меня, – сказал Уэсли холодно, – и я больше не нуждаюсь ни в ваших, ни в чьих-либо благодеяниях.
– Я пробуду в Канне до конца фестиваля. Еще десять дней. Если к тому времени работа не будет сделана, я уезжаю домой и ставлю на этом деле точку. Только обещай мне, что в течение десяти дней ты ничего предпринимать не будешь. Потом делай что хочешь.
– Я ничего не могу обещать.
– Уэсли… – начал было Билли.
– А ты не суйся, – оборвал его Уэсли. – Хватит уже.
– Успокойтесь, – сказал Рудольф. – Оба успокойтесь. Да, вот еще что, Уэсли. На днях звонила твоя приятельница, мисс Ларкин.
– И что она сказала?
– Что хочет приехать сюда. Она считает, что получит в редакции отпуск на две недели, и ждет твоего звонка.
– Пусть подождет. – Уэсли допил шампанское.
– Она сказала – ты сам хотел, чтобы она приехала.
– Я думал, к тому времени все будет кончено. А ничего не получилось. Повидаемся после.
