Тебе не нравится?
– Очень… нравится, – всхлипнула Ида.
Некоторое время они ели молча. Гретхен подлила себе вина. По тому, как исказилось пухлое и мягкое, точно у ребенка, лицо Иды, она поняла, что та с трудом сдерживает слезы, и на секунду пожалела, что заставила Иду прочитать сценарий и обременила ее своими проблемами. Но она знала абсолютную честность и взыскательный вкус Иды и должна была услышать от нее подтверждение своей оценки. Без этого Гретхен никогда бы не рискнула выступить против Кинселлы. А Эвансу Кинселле суждено пережить нелегкие минуты, угрюмо размышляла она. Если он, конечно, дома.
Наконец Ида заговорила.
– Я считаю, – сказала она почти робко, – что можно поступить и по-другому. Ты ведь не обязана действовать в открытую, правда?
– Вероятно. Однако действовать скрытно я, к сожалению, не очень умею.
– Да уж, – усмехнулась Ида. – Но, может, на этот раз ты послушаешься меня. Мы обе знаем, что он ни за что не согласится. Особенно если ты начнешь с ним спорить.
– Откуда ты его так хорошо знаешь? – с шутливой подозрительностью спросила Гретхен. – Не завели ли вы роман у меня за спиной?
Ида громко рассмеялась.
– Как можно! – сказала она. – Ведь он другой веры.
Они обе засмеялись. Затем лицо Иды стало серьезным.
– Я предлагаю вот что: закончи монтаж картины.
– О господи!
– Тихо! Сначала послушай. Я ведь
– Еще как, – согласилась Гретхен.
– Не заговаривай с ним о сценарии. Сделай вид, что ты об этом начисто забыла.
– Но я не забыла. Он мне уже снится. Я даже сейчас вижу кадр за кадром…
– Я сказала: «Сделай вид», – рассердилась Ида. – Найди кого-нибудь, кто согласился бы дать тебе денег, и купи сценарий сама.
– Допустим, я достану деньги, – сказала Гретхен, тотчас вспомнив про беднягу Руди. – А что потом?
– А потом, – с торжеством провозгласила Ида, – сама поставь его.
Гретхен откинулась на спинку кресла. От Иды она ждала чего угодно, только не этого.
– Боже мой! – сказала она. – Ну и придумала!
– А почему нет? – с жаром спросила Ида, совсем уже забыв про еду. – В старое время многие режиссеры выходили из монтажной.
– Это было давно, – возразила Гретхен. – И все они были мужчины.
– Ты же знаешь, что я не люблю таких разговоров, – укоризненно заметила Ида.
– Извини. Я забыла. Но просто ради шутки, Ида, назови мне двадцать пять режиссеров-женщин.
– В прежние дни даже в армии не было двадцати пяти женщин. – На собраниях Движения за освобождение женщин Ида научилась спорить аргументированно. – На наши собрания ты не ходишь, брошюры не читаешь, но ты своим фильмом принесла бы нам гораздо большую пользу, чем присутствием на всех собраниях. А если у тебя есть сомнения, то позволь сказать тебе, что ты разбираешься в режиссуре куда лучше, чем Эванс Кинселла когда-либо разбирался или будет разбираться.
– Да, это мысль, – задумчиво согласилась Гретхен, – теперь я уже успокоилась и могу сказать: это – мысль.
– Такая картина обойдется очень дешево, – быстро продолжала Ида. – Небольшой городок – в основном натура и простенький павильон, народу немного, больше молодежь. На такие роли ты не найдешь актеров с именем, даже если у тебя будут деньги. Я тоже знаю людей, которые вкладывают деньги в кино, и могу к ним обратиться. А ты попросишь своего брата…
Бедняга Руди, снова подумала Гретхен.
– Во сколько обошлась первая картина Эванса Кинселлы?
– В сто двадцать пять тысяч, – не задумываясь, ответила Гретхен. Кинселла часто хвастался тем, что его первая картина, имевшая огромный коммерческий успех, стоила студии сущие гроши, и никогда не забывал сказать, сколько именно.
– В сто двадцать пять тысяч, – повторила Ида. – А теперь ему дают три с половиной миллиона.
– Кино есть кино, – заметила Гретхен.
– Времена меняются, и за сто двадцать пять тысяч сегодня картину не сделаешь. Но за семьсот пятьдесят, я уверена, можно сделать. Многие актеры согласились бы работать за почасовую оплату, а исполнители главных ролей могли бы вообще согласиться на процент от проката. Тогда почти все деньги пошли бы на съемки, и никуда больше.
– Дорогая Ида, – сказала Гретхен, – ты уже стала рассуждать как киномагнат.
– Только ты должна дать мне одно обещание, – потребовала Ида.
– Какое? – насторожилась Гретхен.
