– Клотильда о твоем отце так не говорила, – сказала Элис; глаза ее за стеклами очков сердито поблескивали.
– Толстая тетка из прачечной, – злобно вставил Уэсли.
– Сейчас же возьми свои слова обратно, – словно наставляя ученика, сказала Элис.
– Беру, – равнодушно отозвался Уэсли. – Извините. Но у меня такое чувство, что я понапрасну трачу время и деньги. Мое время, – криво усмехнулся он, – и ваши деньги.
– О моих деньгах можешь не беспокоиться.
– Герой вашей книги, наверно, приятный и честный человек, он никогда не впадает в отчаяние и в конце концов выясняет, что его отец был одним из благороднейших людей на свете, который при жизни только и делал, что совершал добрые поступки, помогал бедным, был вежлив со старушками и никогда не спал с женами друзей…
– Заткнись, – перебила его Элис. – Хватит. И, пожалуйста, не говори мне о том, что я пишу. Когда книга выйдет, если ей суждено выйти, можешь ее купить, и тогда расскажешь мне, что собой представляют действующие лица. Но не раньше.
Они были в гостиной; Элис сидела в кресле, а он стоял у окна и смотрел на темную улицу. Элис уже оделась, чтобы идти в гости, и теперь ждала молодого человека, который должен был за ней зайти.
– Ненавижу этот проклятый город, – сказал Уэсли, глядя вниз на пустынную улицу. – Быть бы сейчас за тысячу миль отсюда, на море! – Он отошел от окна и плашмя бросился на диван. – Господи, если бы я только мог оказаться снова во Франции, хоть на одну ночь, с людьми, которых я люблю и которые, я знаю, любят меня…
– Убери ноги в ботинках с дивана, – резко сказала Элис, – ты не в конюшне.
– Простите. – Он опустил ноги на пол. – Меня не учили хорошим манерам. Все об этом только и твердят.
И тут он услышал, что она плачет. Он вскочил и бросился к ее креслу; она сидела, закрыв лицо руками, плечи ее вздрагивали. Он стал на колени и обнял ее. В своем нарядном черном платьице она казалась маленькой и очень хрупкой.
– Простите меня, – тихо сказал он. – Это я просто так сказал, честное слово. Разозлился сам на себя, вот и вырвалось. Я вам очень благодарен за все, что вы для меня делаете, я не хотел вас обидеть, так уж получилось…
Элис подняла голову, лицо ее покраснело от слез.
– Прости, что я заплакала, – сказала она. – Ненавижу женщин, которые плачут. У меня сегодня тоже был тяжелый день – все на меня кричали. Можешь лежать на диване в ботинках сколько тебе вздумается. – Она засмеялась сквозь слезы.
– Я больше никогда не буду лежать на диване в ботинках, – сказал он, все еще обнимая ее, радуясь, что она засмеялась; ему так хотелось защитить ее от разочарований и от кричащих на нее весь день людей, защитить от всего города и своего нелегкого характера.
Они молча смотрели друг на друга; за стеклами очков ее ясные мокрые глаза казались еще больше; она робко ему улыбнулась. Он нежно притянул ее к себе и поцеловал. Она прильнула к нему. Губы у нее были удивительно мягкие – он и не представлял себе, что бывают такие губы. Наконец она его оттолкнула. Слезы ее высохли.
– Так вот, значит, что надо делать, чтобы тебя поцеловали, – засмеялась она.
Внизу у входной двери раздался звонок. Она вскочила.
– Это мой кавалер. Займи его, я приведу себя в порядок. Он археолог.
И она скрылась в ванной.
В дверь постучали, и Уэсли пошел открывать. Перед ним стоял высокий худощавый молодой человек с куполообразным лбом и в очках в стальной оправе.
– Здравствуйте, – сказал молодой человек. – Элис дома?
– Она будет готова через минуту, – ответил Уэсли, закрывая за ним дверь. – Я должен вас развлекать, пока она не соберется. Моя фамилия Джордах. Я – ее двоюродный брат.
– Робинсон, – представился молодой человек. Они пожали друг другу руки.
Чем бы его развлечь, подумал Уэсли.
– Хотите послушать радио? – спросил он.
– Не особенно. Разрешите присесть?
– Конечно.
Робинсон сел, скрестив длинные ноги, и достал из кармана сигареты.
– Курите? – спросил он, протягивая Уэсли пачку.
– Нет, спасибо. – Робинсон закурил. О чем говорят с человеком, который занимается археологией? – Я был во Франции и видел там кое-какие развалины, – начал Уэсли в надежде завязать разговор. – Амфитеатры в Ниме и Арле и тому подобное.
– Да? – сказал Робинсон, выдыхая дым. – Очень интересно.
Интересно! Интересно, останется ли он таким равнодушным, если ему сказать, что как раз перед его приходом Уэсли поцеловал Элис Ларкин – девушку, с которой у этого типа сегодня свидание, – на том самом месте, где он сейчас сидит, а перед тем довел ее до слез. С чувством снисходительного превосходства он поглядывал на долговязого парня в мешковатых брюках и пестром твидовом пиджаке с кожаными заплатами на локтях – хотя, может, именно так одеваются все археологи и, может, такая униформа обеспечивает
