33,4 тыс. т, олова — 29,4 тыс. т, свинца — 47,7 тыс. т, цинка — 7,4 тыс. т, никеля — 2,7 тыс. т, кобальта — 245 тонн; джута сизаля и изделий из них — 93 тыс. т.
Из числа оборудования на нужды оборонной промышленности доставлено: 6491 металлорежущий станок, разного промышленного оборудования на сумму 14,4 млн ф. ст., в том числе: энергосилового оборудования на общую мощность 374 тыс. кВт, 15 084 электромоторов, 104 пресса и молота, 24 портальных крана, технических алмазов на 1206 тыс. ф. ст.
Продовольствие доставлено в количестве 138,3 тыс. т.
III. Поставки Канады СССР
С начала войны до 1 июля 1943 года поставки СССР из Канады производились в счет обязательств Великобритании и по Соглашению о кредите между СССР и Канадой от 8 сентября 1942 года. С 1 июля 1943 года Канада осуществляет поставки СССР самостоятельно, согласно Закону Канады «О взаимопомощи Объединенных наций».
С начала поставок по 30 апреля 1944 года Канада отправила Советскому Союзу 450 тыс. т вооружения, стратегических материалов и продовольствия (пшеницы и муки) всего на сумму 187,6 млн канадских долларов. Из этого количества было отправлено: в счет английских обязательств (до 1 июля 1943 года) 93 тыс. т грузов на сумму 116,6 млн канадских долларов; по Соглашению о кредите между СССР и Канадой — 182 тыс. т пшеницы и муки на сумму 10 млн канадских долларов и в соответствии с Законом «О взаимопомощи Объединенных наций» — в период времени с 1 июля 1943 года по 30 апреля 1944 года — 175 тыс. т грузов на сумму 61 млн канадских долларов. Из отправленных Канадой грузов прибыло: 355 тыс. т, в том числе в 1942 г. — 125 тыс. т, в 1943 г. — 124 тыс. т, за 4 месяца 1944 г. — 106 тыс. т.
В Советский Союз доставлено из Канады 1188 танков; 842 бронетранспортера; 2568 грузовиков; 827 тыс. снарядов; 34,8 млн патронов; 5 тыс. т пороха; 36,3 тыс. т алюминия; 9,1 тыс. т свинца; 23,5 тыс. т меди; 6,7 тыс. т цинка; 1324 тонны никеля; 13,3 тыс. т рельсов, 208,6 тыс. т пшеницы и муки. На 1 мая 1944 года находится в пути из Канады в Советский Союз 60 тыс. т грузов».
«Все ясно, — подумал он, закончив читать статью, — почему я сказал о ней Мехлису. Наступление вдоль западной границы шло тогда с большим трудом, вот я и распорядился вывалить все это на головы как наших, так и немцев, напечатать ее в «Правде», а затем перепечатать во всех газетах, включая фронтовые, целиком и полностью. Вот сколько нам всего пришло и идет, вот как союзники нам помогают! Конечно, немцы с ней тут же ознакомились, а может быть, даже и перевели и положили на стол Гитлеру. Во всяком случае, его бонзы с ней ознакомились, это уж точно, иначе Гиммлер не искал бы контактов с союзниками в Швеции и Швейцарии, и не было бы всей этой катавасии с казнями видных промышленников и финансистов и этим злополучным заговором генералов. Поняли, видимо, сволочи, что им нас никак не победить, что западная техника плюс наша живая сила — это оружие необоримой силы. А этот… мне всю игру портит, во всеуслышание говорит о том, что мы, дескать, не жалеем своих солдат. Ну подожди, вот война кончится, я тебе это припомню. Но… с другой стороны, нельзя допустить, чтобы и наш народ это же думал, чтобы потом, когда-нибудь в будущем, когда мы сцепимся с США, кто-то бы начал говорить о том, как много, мол, они нам всего поставляли. Поэтому надо будет немедленно приказать все газеты за это число отовсюду изъять, чтобы их нигде не осталось, кроме, может быть, секретных фондов нашего партийного архива. Простые люди обычно всегда не готовы знать правду, и, между прочим, всегда были, есть и еще будут люди, которые на этой самой «правде» попытаются сыграть. А нашему советскому строю это совсем ни к чему…»
Президент США Гарри Трумэн сидел в окружении начальников штабов, двух маршалов авиации — своего и английского, а прямо перед ним сидели физик-атомщик Роберт Оппенгеймер и генерал Лесли Гровс, курировавший весь этот суперсекретный «Бруклинский проект».
— Таким образом, — говорил генерал Гровс, — мы на сегодня имеем успешно испытанное сверхмощное оружие поражения — атомную бомбу, оценочная мощность которой составляет 20 000 тонн тротила. К настоящему времени мы успели изготовить пять таких бомб. Одну взорвали в Аламогордо в июне, а все четыре остальных доставлены, как и было условлено, поближе к месту их возможного применения: две бомбы на остров Тиниан, а две на один из аэродромов на территории Великобритании. — Тут Гровс позволил себе усмехнуться: — У них уже даже есть свои названия. Те две, что приготовлены для японцев, назвали «Малыш» и «Толстяк», а тем, что в Англии, из уважения к нашим британским друзьям и по их просьбе дали названия «Ревендж»[13] и «Ковентри»[14] — и почему так, видимо, ясно.
— Какие цели определены как предварительные? — задал вопрос президент Трумэн, который все это время думал только о том, как такому толстяку позволяют служить в армии: ведь он тут же задохнется на первом пробеге контрольной полосы…
— Для Японии — это Кокура, Симоносеки, Хиросима, Ниигата, Нагасаки и Киото.
— Почему так много, ведь бомб всего две?
— Мы пытаемся скомпенсировать влияние погодных условий, — ответил за Гровса маршал авиации. — Обе бомбы должны быть сброшены только лишь визуально и при стопроцентной видимости цели. Ведь все, что там произойдет, потребуется снимать, производить замеры. Поэтому вначале к целям вылетят самолеты-разведчики, и лишь когда они сообщат все данные о погоде, пилоты самолетов с бомбами на борту должны будут сами выбрать подходящую цель.
— Я считаю, — заметил Оппенгеймер, — что Киото из этого списка следует исключить. Это центр древней японской культуры, средоточие множества храмов, вся их тысячелетняя история. Если мы все это уничтожим, японцы нам в будущем этого никогда не простят.
— Логично, — заметил президент, — пяти городов вполне достаточно. Однако насколько я в курсе дела, Симоносеки сильно пострадал от налетов наших В-29, поэтому нам желательно выбрать по возможности такую цель, которая бы позволяла как можно точнее определить поражающее действие нового оружия, не так ли?
Маршал авиации согласно кивнул головой.
— Хорошо, Симоносеки исключается.
— Что же касается Германии, — продолжал Гровс как ни в чем не бывало, — то здесь в качестве целей взяты Штутгарт и Нюрнберг, поскольку все остальные города либо слишком малы, либо велики по своей площади, либо уже в достаточной степени разрушены ударами нашей авиации.
— Вот как! — президент усмехнулся и посмотрел в сторону британского маршала авиации. — Я вижу, что вы так постарались вбомбить Германию в каменный век, что там уже и целых городов не осталось.
— Вполне можно сбросить бомбу на Мюнхен, — заметил Гровс. — Как-никак это колыбель фашизма и…
— Одну из бомб необходимо в обязательном порядке сбросить на Берлин, — безапелляционным тоном заявил президент. — Да, я знаю, что сейчас город окружен русскими войсками, что не сегодня завтра он ими будет взят. Но именно потому его и нужно будет подвергнуть бомбардировке в первую очередь. Чтобы все видели, что это мы уничтожили и самого Гитлера, и столицу его государства, что это мы, а не они мощным победоносным ударом закончили эту войну.
— К тому же сами русские солдаты нам за это только спасибо скажут. Вон, читали, — и президент указал на лежавшие на столе дайджесты прессы, — что маршал Жуков говорит об их тактике разминирования немецких минных полей? Он сейчас и под Берлином точно так же гонит своих солдат на мины, как это было и до этого. А тут, я уверен, немцы фазу сдадутся, к тому же это можно будет легко объяснить нашим желанием оказать помощь доблестным советским войскам.
— Две бомбы планируется сбросить в один день, — опять начал говорить Лесли Гровс. — Ориентировочно первая бомбардировка должна быть проведена 5–6 августа. Подготовлены два авиакрыла из самолетов В-29. Летчики прошли усиленную тренировку. Им лишь остается выполнить ваш приказ, мистер президент.
— Возможно, стоит предупредить русских о возможных последствиях радиации, — перебил его Оппенгеймер. — Ведь если они ринутся в город сразу же после взрыва, то почти наверняка получат большие дозы облучения…
— Конечно, конечно, — успокоил его Трумэн, — необходимая информация, которую вы подготовите
