происходит со мной. С одной стороны, я ругала себя за «снобизм», а с другой отчаянно думала: а что же теперь делать?
Ах, скажет читатель, сколько книг написано об этом, сколько фильмов снято! О том, как злые кастовые предрассудки рушили светлые чувства любви, как любовники гибли во имя своей страсти, не предавая любовь и отвергая тем самым предрассудки. Ну, да, искусство нас всегда ставило перед фактом: из-за «нехороших» предубеждений люди или гибнут, или, преодолевая эти предубеждения, побеждая, вопреки всему становятся счастливыми. Вместе.
А вот тут — стоп! Когда герои умерли, говорить не о чем. А вот счастливая жизнь после победы вызывает у меня много вопросов и сомнений. Как правило, на победном финале воссоединения любящих сердец заканчиваются и сказки, и драмы. Что будет дальше, для публики не важно. Напрасно!
В юные годы незнание подобной проблемы приводит к реальным драмам, которые со свадьбы только начинаются.
Моя свадьба была более чем скромная, состоялась она дома у родителей моего избранника. Мои мама с папой от организации торжества самоустранились. Не буду сейчас говорить, по каким причинам, потому что к теме это не имеет отношения. В общем, друзей пригласить я не могла, так как количество посадочных мест было ограничено. Была в основном родня со стороны жениха, а с моей — одна лишь подруга, родители и двое моих братьев с женами.
Это один из самых постыдных дней в моей жизни. По крайней мере, именно так он мне запомнился. Непонятные для меня люди — родственники мужа — со странными разговорами о предметах, совершенно неинтересных, типа результатов футбольных баталий, качества ливерной колбасы и стоимости крепдешина… Усиленное налегание на водочку, правда, этому я не очень удивлялась, ибо в моем доме наша доблестная «интеллигенция» в случае застолий тоже налегала на 40-градусную отнюдь не меньше. Но если после дозы алкоголя «наши» заводили политические пикейножилеточные дискуссии, то родню мужа (теперь уже мужа!) после выпитого тянуло на дурацкие, нередко пошлые анекдоты. Я краснела. Мой братец — будущий запойный алкоголик, уже тогда крепко выпивающий, — в тот раз отчего-то удержал себя в руках и не напился. Зато с улыбочкой, молча, поливал собравшихся уничижительным взглядом, иногда презрительно похмыкивая.
Потом началась семейная жизнь. «Как у всех, — твердила я себе. — Все нормально.» Поначалу «выручали» гормоны: всегда хотелось целоваться, обниматься и всё прочее, близость была только в радость, а говорили больше о пустяках, поэтому было хорошо и весело.
Впрочем, нет, не очень порой было весело. Все-таки несовпадение наших с мужем «кругов» удручало. К его родителям нужно было периодически ездить в гости. О, какой мyкой это стало для меня! Но в 18 лет я не смела никоим образом нарушать сложившиеся традиции. Мы ездили к ним, и все то время, которое проводили у новых родственников, я думала о том, что жизнь повернулась ко мне самой неприятной стороной: я оказалась в среде совершенно чуждых мне людей. «Как так случилось? — спрашивала я себя, с тоской поглядывая на часы. — Ведь я сама все это сотворила… Где были мои мозги, мой ум?» Просто я ни разу не задумывалась о таком понятии, как неравный брак, сиречь мезальянс. А не задумывалась потому, что мы жили в «бесклассовом» обществе, где все равны, а многие родители, в том числе и мои, не объясняли своим детям, что нельзя менять «класс», иначе сделаешь себя несчастным человеком, социальным инвалидом, который и не тут, и не там. Ведь в бесклассовом обществе такого нет и быть не может!
Шли годы. Поездки к родне становились для меня все мучительнее. Да и муж перестал быть желанным, привлекательным, вкусно пахнущим любовником. И вот тогда из моей души полезли языки недоброго пламени. Когда гормоны поутихли, я смогла посмотреть на своего мужа вполне трезвым и незамутненным страстью взглядом, и мой разум завопил: «Заканчивай все это, пока не поздно!» Но все останавливал страх, вечный страх перед жизнью и ее колдобинами, страх принятия решений, а, главное, страх перед собственной несамостоятельностью и зависимостью от материальных проблем, мнения родителей, от того, как я буду выглядеть в глазах окружающих, и, наконец, апофеоз страха — кому я вообще буду нужна, никчемная и некрасивая? Ведь муж — это первый и последний мужчина, который до меня снизошел. До такой степени я себя не уважала и не любила! А потому очень быстро пришло озарение: а чего ты, дура, вообще рыпаешься? Разве ты заслуживаешь большего, лучшего? Кто ты такая? Это — твой предел, твой потолок и даже спасение. Скажи спасибо, что не выпендривалась, иначе вообще куковала бы одна до старости.
С одной стороны, я смирилась. С другой, окончательно возненавидела эту жизнь, которую я почему- то должна вести, не испытывая ни радости, ни любви, просто существовать, как приговоренная: живи, ничтожество, знай свое место и благодари бога.
За долгие годы первого супружества мои мама с папой всего лишь пару раз были в гостях у своих сватов. Каждый раз, когда родители мужа приглашали их, мать всегда «внезапно» заболевала. А мне, сделав большие глаза, говорила: «Уволь меня, ну уж нет, туда я не поеду!» С одной стороны, я ужасно переживала, с другой — вздыхала с облегчением: не будет моего мучительного стыда в присутствии родителей.
Со временем я тоже все чаще стала «заболевать», когда нужно было ехать туда в гости. Но, когда уже отказываться было неудобно и невозможно, я срывалась на муже — а на ком же еще? Стыдно вспоминать, но перед каждой поездкой к его родителям я устраивала концерт: кричала, придиралась к каждому его слову, жесту, бесилась из-за любого пустяка… Но стоило ему хоть чуточку поднять голос, как я, будто только и ожидала повода, вопила: «Что-о-о? Мало того, что я вынуждена ехать на Голгофу, так ты еще!..» Вспоминать очень стыдно! Сама себе становлюсь противной. То была болезненная сшибка неподходящих друг другу миров, идиотская попытка соединить несоединимое, мичуринский эксперимент по скрещиванию курицы и вороны, и не взрываться то там, то сям эта ситуация просто не могла. Я себя не оправдываю, а просто смотрю на эту ситуацию со стороны, по возможности, объективно. И что я вижу: эдакий «сюр», нереальную фантасмагорию об идиотском социальном эксперименте, который одна странная юная девушка и ее не менее странные родители зачем-то произвели сами над собой. Впрочем, в большей степени над этой девушкой. Она сама виновата? И да, и нет…
Виновата она в том, что жила умом своих родителей, а ума у них оказалось немного. Виновата в том, что вовремя не прервала дурные отношения, не аннулировала свой брак, который возник… нет, не по недоразумению, а по дурости и невежеству девушки и ее родителей.
Впрочем, что значит «не прервала вовремя»? До того момента, как мы стали жить отдельно от родителей, т. е в первые три года брака? Или до рождения дочери?..
Здесь я, пожалуй, остановлюсь. Дочь свою обожаю и самые нежные и теплые воспоминания связаны именно с ней. Поэтому будем считать, что все было не зря, не напрасно. Ведь на свете живет любимая доченька, мой свет в окошке!
Но если строить правильную для жизни теорию, то тут вот какое дело… Нельзя при создании семьи не учитывать не только разное материальное положение «брачующихся». После счастливой свадебки очень или не очень скоро, но непременно произойдет подсчет, кто и сколько вложил в семью, а кто гол, как китайская хохлатка. Надо учитывать и разное социальное положение, уровень образования, представлений о жизни и опыта родителей обоих голубков. Все-таки мичуринские опыты хороши в науке и в лабораториях, а мы-то не растения. Не напрасно человечество придумало такое определение, как «мезальянс», вложив в него определенно негативный оттенок. Что ж, в прошлом все были дураки? Нет, скорее дураками стали мы, когда за каким-то чертом отбросили эти якобы предрассудки, а на самом деле выкинули в форточку то, что позволяло людям жить, между прочим, в гармонии друг с другом или, как минимум, во взаимопонимании.
Сейчас, подозреваю, многие воскликнут: а как же те самые, оставшиеся в идеализируемом прошлом, неравные браки, когда, к примеру, молоденькую девицу из купеческого семейства отдавали за дряхлого дворянина? Чтоб купец во дворянство попал, а старикашка-дворянин поимел денежку и юное тело рядом… Разве это не мезальянс? Еще какой мезальянс, отвечу я, и спрошу: кто в подобной ситуации счастлив? Старикашка, конечно, да и то вполне мог на старости лет ветвистые рога схлопотать. Да, мезальянсами пользовались для решения своих проблем, не имевших ни малейшего отношения ни к любви, ни к счастью. Это был исключительно — расчет.
Но мы-то с вами беседуем именно о том, как строить счастье, а не о выгоде и расчете, верно? Очень
