даже допускаю, что бывают ситуации, когда брак по расчету становится вполне счастливым и благополучным. Хм… Впрочем, хотя и допускаю, но… не верю. Если такое и бывает, то как редчайшее исключение.
Молодые люди создают семью, и в нашей стране победившего хаоса в большинстве случаев их не связывают никакие материальные «кандалы» в виде настоящего немаленького капитала, никакие наследственные дела или бизнес-проекты (т. е. вычеркиваем из нашего «исследования» олигархов и просто очень богатых людей). Что останется между Ним и Ею, когда закончатся страсти-мордасти (а они непременно закончатся)? Что произойдет, если у людей разная интеллектуальная база, жизненный опыт (собственный и родительский), если с детства они читали разные книги, слушали разную музыку, смотрели разное кино? Им будет, о чем поговорить? Им будет, что делать вместе, особенно когда уже не будет желания не вылезать из постели? И как быстро они надоедят друг другу до зубовного скрежета?
Можно предположить утопический вариант, когда более развитый тянет менее развитого «в культуру». Как чудо и исключение — допускаю. Но жизнь показывает, что идти в горку намного труднее и неприятнее, чем катиться с горы, не прилагая никаких усилий. И именно так чаще всего и происходит.
И со мной это произошло. За 20 лет жизни с первым мужем я, кажется, чудом не деградировала полностью и окончательно. Конечно, не он в этом виноват, а я сама. Но, поверьте, очень трудно даже сохранить в голове имеющиеся знания-понимания рядом с человеком, у которого не находишь никакого отклика, у которого нет ни малейшего интереса ко всему тому, о чем ты думаешь, что читаешь, о чем болит душа. Иногда интерес он проявлял, и даже порой активно, но в целом понимания не было и быть не могло.
Наверняка, мужу тоже было плохо и трудно со мной. Ему хотелось других радостей и развлечений. Я знаю, что со своей второй женой он, наконец, смотрит, сколько влезет, спортивные матчи по телевизору с бутылкой пива в руках, ездит с приятелями на рыбалку и «отдыхает» с шашлыками на шести сотках. А я не могла этого понять, принять и дать ему его классовую свободу. Поэтому наша жизнь очень скоро стала невыносимо скучной и серой, унылой и будничной в самом печальном смысле этого слова.
Нередко мои нервы не выдерживали, и я буянила: кричала, ругалась, будто билась о стены комнаты без окон и без света, со спертым воздухом и сырым полом, с отчаянным воплем «Выпустите меня!». Но домашние слышали всего лишь мою визгливую ругань и не понимали… Приступ проходил, я затихала, жизнь моментально входила в свою колею, а я, обессиленная и выпотрошенная, чувствуя себя дико виноватой, понимала, что двери из этой комнаты для меня нет. И даже окна нет.
И вот с этого периода, пожалуй, начинается самое главное. Итак, страсть ушла, и это нормально. В моем случае вместе с ней ушла и любовь. И образовалась пустота, не заполняемая ничем. Пустота между мною и мужем. Пустота, от которой веяло холодом… И не разводилась я лишь потому, повторюсь, что боялась жизни, боялась, что никто и никогда меня больше не полюбит. Да и дочка уже была, а муж все-таки был ее отцом. В общем, обычные бабьи страхи средней во всех смыслах женщины.
В конце концов, пустота сожрала все наши отношения. Развод случился только после того, как я встретила свою настоящую любовь. А теперь вопрос на засыпку: если любовь прошла, но между людьми очень много общего, им интересно и хорошо вместе, они друг другу доверяют и им всегда есть, о чем поговорить, такой союз возможен? Уверена, что да. Продлится ли он долго? Конечно! Ведь любовь — это подарок судьбы, она приходит редко и не ко всем. Естественно, я говорю о настоящей любви… И если ее нет, на чем может держаться брак? Как раз на том самом родстве душ, на общих интересах, вкусах, понятиях. И это надежнее страсти, на мой взгляд, намного крепче!
Из всех своих многолетних размышлений я сделала вывод: с самого детства людям надо говорить о том, что «плавать» в жизни нужно в своем аквариуме, среди своих — близких по духу, по культурному уровню, по представлениям о жизни. А уж создавать семью — только с такими! Иначе не будет ни счастья, ни мира в доме. Нужно так настраивать и воспитывать ребенка. Жестко? Да. Но ведь речь идет о судьбе детей, поэтому не надо играть в демократию, это же не выборы депутатов… Мы хотим своим детям счастья, и никого при этом не ущемляем. Просто отправляем сыновей и дочерей в жизненное плавание на хорошо оснащенном судне с точной лоцией, чтобы они не попали в крушение и не утонули. Разве это не правильно?
О Любви безграничной
В глянцевых журналах, помимо статей, всегда бывают литературные странички… Написала и засмеялась: «литературные» — умора! Хотя бы раз в этих журналах мне попалась настоящая литература! Впрочем, разве изданиям подобного уровня она нужна? Нет, это входило бы в противоречие с содержанием и духом «глянца». Главное в подобной «литературе» — сюжетик, идейка, хэппи-эндик. Вот именно в такой уменьшительно-несерьёзной форме. Несколько раз мне приходилось выступать в роли автора подобных публикаций. Почему? Сама не понимаю: вокруг «глянца» всегда крутится большое количество… ммм… «писательниц на заборе»,[2] у которых подобных образцов «литературы» — не одна сотня штук в компьютере! Но иногда главные редакторы обращались именно ко мне: а не напишешь ли ты для нашего издания рассказик? Какое-то время я отбрыкивалась, напирая на то, что ни разу не писала рассказики, но однажды вдруг подумала: а что, я разве не смогу выдать нечто на том уровне, который задан иными «писательницами» в глянце? Да неужели? И выдала. А потом еще и еще. В общем, тоже стала «писательницей», автором «литературных страниц» женских журналов.
Один из моих опусов был навеян рассказом А.П. Чехова. Удивительный человек был Антон Павлович, ну, никак не дает он покоя современным авторам! Столько сюжетов подарил, столько образов, что мы и в XXI веке продолжаем их использовать и эксплуатировать, оправдывая себя тем, что не скрываем источника вдохновения, и даже названия наших «произведений» всегда перекликаются с названиями рассказов Чехова. Мы — честные воришки!
Душечка из Ясенева
На Наташином мониторе уже зажглась заставка в виде «звездного неба». Внимание девушки было приковано к важнейшему делу: аккуратному, тщательному нанесению алого лака на ноготки. От напряжения она даже прикусила кончик розового язычка и вытаращила голубенькие глазки. Проходя мимо Наташиного стола, бухгалтер Ирина легонько коснулась клавиши компьютера — на дисплее появилась синяя таблица Нортона.
— Хоть не так откровенно отвлекайся, — объяснила Ирина Наташе, но та никак не отреагировала, поскольку, похоже, даже не слышала, что ей сказали. В этот момент во всей вселенной существовали лишь два предмета, безраздельно владевшие ее вниманием: лак и ноготки! Ирина усмехнулась и пошла себе дальше — мол, что с нее взять, с этой Наташки-душки? Впрочем, обычно Наташа бывала очень мила и приветлива с окружающими, внимательна к ним, всегда говорила «спасибо» и пожалуйста», всем улыбалась. Ее любили, поэтому легко прощали такие мелочи, как, например, фанатичная зацикленность на собственной внешности и, в частности (в особенности), на ноготках. Однажды она сама простодушно призналась: «Все, что угодно, но выйти на улицу с ненакрашенными губами и облупленным лаком на ногтях — никогда, даже если опаздываю на самолет! Иначе буду чувствовать себя голой, выглядящей непристойно, в лучшем случае — просто уродиной!»
Разве можно на нее обижаться после такой искренности, после слов, сказанных чуть не со слезами и с яростным притоптыванием маленькой ножкой? В дверях появился худенький и очкастый Игорь Вадимович — шеф. Он печально и обреченно понаблюдал за Наташей и ее занятием, чуть-чуть покачивая головой в
