— На полбанки схватишь, — сказал Стас и положил на стол подшипник. Рядом с бутербродами и двумя картофелинами «в мундире».
Мужчина поставил кружку и взял в руки подшипник. Через несколько минут он приволок точно такой же, только новенький. К масленым бокам прилипли обрывки бумаги.
— А тот я оставил. Спишу, — проговорил мужчина и взял кружку с чаем.
— Полбанки за мной! — крикнул Стас.
Мужчина согласно кивнул.
— Ты пользуешься кредитом, — усмехнулся Филипп.
— Меньше волокиты, — не уловив иронии, ответил Стас. — Иначе бегал бы день, оформлял требование. Великая штука полбанки! Если б Александр Македонский это учел, он бы покорил мир…
Установка подшипника затянулась до вечера. Оказывается, все это не так просто. Легче разобрать. Ушла домой Мария Константиновна. В лаборатории осталась заводская троица и Оля с Онегиным. Где-то прозвенел звонок. Раздался приглушенный гул: окончив рабочий день, расходились сотрудники.
— Сейчас в лабораториях начинается работа, никаких наводок и помех… Энтузиасты потирают дрожащие от нетерпения руки, — проговорила Оля.
Онегин кончил возиться в своем отсеке, оглядел перепачканных маслом Филиппа и Стаса и стал сверять схему. Оля была неутомима. Левка тянулся за ней. Они налаживали «Флокс». Стас то и дело отрывался от насоса и бегал давать консультации. Он лез маслеными руками в прибор, чем вызывал бурю негодования со стороны Оли.
— Устно предлагай, черт! Чувствительность загрублять не буду. Дело не в емкости…
Стас удалялся.
— Схема Пиккеринга неудачная. У старика маразм!.. — вслед кричала Оля.
— Закончу — обмозгуем, — отвечал Стас.
Они разговаривали так, словно находились на Марсовом поле, а не в лаборатории…
— Слушай, закругляй с одним делом, а потом возьмешься за «Флокса», — ворчал Филипп.
Стас утихал. Но ненадолго. Решили перебросить Левку к насосу, а Стас займется своей электроникой. Все равно его мозги там. Левка перебрался с явной неохотой. Можно подумать, что его волновал «Флокс».
Полчаса Стас молчал и рассматривал схему: Оля курила и листала какие-то справочники.
— Послушайте… А если взять схему мультивибратора, а к анодной цепи непосредственно подключить механический счетчик импульсов, а? — проговорил наконец Стас.
Оля соображала. Потом хлопнула Стаса по плечу.
— Ты гений! Сегодня мы изотоп испытывать не будем. Хватит возни с мультивибратором…
Онегин отложил книгу и подошел к Оле.
— Ты совсем бледная. На сегодня больше чем достаточно.
Оля подняла голову от набросанной Стасом схемы.
— Да? — В ее глазах что-то притушилось. — Возможно… Я действительно чувствую слабость…
Оля встала и вытащила из шкафчика светлый плащ.
— Когда поздно возвращаюсь, я в автобусе строю глазки какому-нибудь мужчине. И тот с козлиной бодростью меня провожает до самой парадной… У нас перед домом пустырь, через него я боюсь ходить одна.
— Ну, а мужчина?
— Назначаю свидание где-нибудь возле метро, чтоб, не дождавшись, ему было бы легче возвращаться…
— Какой гуманизм, — вставил Стас.
— Они клюют на мою челку, — продолжала Оля, медленно надевая плащ.
Только теперь стало заметно, какое у нее бледное лицо. Левка нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Как скаковая лошадь перед стартом.
— Ты б пошел проводил Олю, — предложил Филипп. Вторично предлагать Левке было не надо.
Когда Оля и Левка вышли, Филипп спросил у Онегина:
— Что с ней?
— Дозу схватила. Сто рентген сразу. Даже непонятно, каким образом… Вернулась из командировки — и на тебе…
— Ну и что?! — Стас поднял голову.
— Ничего. Надо беречься… А она видите какая?
Капля олова сползла с паяльника и прижгла Стасу палец. Филипп врубил питание. Дробный перестук насоса срезал тишину лаборатории…
— Что она пишет?! Неужели нам нет привета? — Новер становился на пуанты и заглядывал через плечо Филиппа. В нос Филиппу ударил запах кислых щей и пережженного кофе. Он чуть отодвинулся от Новера и продолжал чтение.
— Пишет, что подвернулась путевка на двенадцать дней, — оторвался от письма Филипп.
— А как же служба?
— Пишет, что согласовала. Просит вас поцеловать. Считайте, что я это сделал.
— Ах, как мило, — залепетал Новер. Он был счастлив вниманием матери Филиппа.
Из комнаты вышла высокая и не по годам стройная Нина Павловна Ковальская. Жена и в прошлом партнерша Новера по классическому дуэту. Сам наследник Константин подарил ей когда-то треснувшую камею. Нина Павловна клялась, что камея треснула уже во времена нэпа. Камею хранили как реликвию вместе с остроконечной буденовкой — подарком кавалерийского батальона. Дата — 1919 год. От того же батальона Новеру достался один хромовый сапог. «Когда дарили, была пара», — уверял Новер… Забавные старики. От них пахло воспоминаниями и нафталином…
— Феликс Ковальский вы сдали кастелянше узел с бельем? — спросила Нина Павловна. Она обращалась к мужу на «вы», по имени и фамилии. Удивительно, от этого старый Новер сбрасывал полвека…
Филипп знал «кастеляншу» — дворничиху Лизу. Она подрабатывала мелкой стиркой у актеров бывших императорских театров. Дворничиха была горласта и держала своих клиентов в страхе.
— Дворничихи нет дома, — ответил Новер. — Ты знаешь, Нинуся, Александра Федоровна выхлопотала себе путевку на двенадцать дней. Я так счастлив…
— Двенадцать дней? Очень жаль! — веско проговорила Нина Павловна.
Намекает. Какое ее дело?! Будто Филипп ходит в коротких штанишках. Почему он поздно возвращается?! Где он вчера ночевал?!
— В нашей квартире живут порядочные люди, — продолжала Нина Павловна, глядя на Новера, но обращаясь к Филиппу. — .Жизневы — интеллигентные рабочие люди. Мы — пенсионеры. Александра Федоровна — труженица. А вы?! Пользуетесь, что мать за столько лет поехала отдохнуть… Спрашивается, где вы ночевали эту ночь? Ведь вы еще мальчик!
— Конечно, если Феликс Орестович приходит поздно, вы наверняка уверены, что он уснул в бане, — отрезал Филипп. Ему еще ни разу не доводилось говорить с Ниной Павловной на эту тему. Он грубил от неловкости.
Филипп понимал: этот разговор Нина Павловна затеяла не из любопытства. Ковальские любили Филиппа. Мама говорила, что они три года водили его в детский сад. Уводил Новер, приводила Нина Павловна. Три года. Мама работала в Сланцах и дома почти не бывала.
— А вы знаете… я женюсь, — неожиданно проговорил Филипп.
Это было слишком неожиданно. Нина Павловна перевела взгляд с Новера на Филиппа.
— Когда?
— Хоть сегодня.
— Боже мой… Я думала, вы просто встречаетесь с девушками. — Нина Павловна смутилась. — Она хорошенькая?
— Очаровательная, — ответил Новер. — Я ее видел как-то.
