значит, есть основания.
– Ну, а у тебя откуда информация? У вас есть общие друзья, знакомые? Ты же на пятнадцать лет старше, вряд ли вы из одной песочницы.
– Я родом из Хосты. А это десять километров от Сочи. Все слухи у нас распространяются, как в деревне, за несколько часов, но запоминаются на всю жизнь. Иван с девушкой отдыхали в Сочи. Они пошли вместе купаться, и подруга утопла. Странно, такой здоровый парень и не смог спасти? Ее тело, кстати, так и не нашли. Вообще, темная история. Мы с Иваном познакомились здесь, в пансионате, он сам к нам на работу попросился. Мы его, конечно, взяли, сама знаешь, условия и зарплата здесь не самые выгодные, поэтому брали без рекомендаций. Ну а потом уже я навел о нем справки. Он мне всегда странным казался. Да и болезнь у него не по возрасту тяжелая.
– А что за болезнь-то? Ты мне уже не первый раз толкуешь об этом, сказать-то можно? – обиделась Лада.
– Это ты сама с собой разговаривай. Я тебе уже ответил, что врачебные тайны не выдаю. Сплетни – пожалуйста, посплетничать все любят. Так вот, я из Хосты свинтил уже давно. А год назад ко мне в гости друг детства приехал. Один махровый кидала. Весь многократно переломанный, кости срослись неправильно и болят по погоде. Ну, он и попросил меня сделать ему серию массажей. Я дал ему Ивана. Друг мой сразу Ивана-то и признал. У нас на юге хоть часто тонут, но чтобы труп не нашли, – редкость. Ивана тогда много по телику в новостях показывали. Только фамилия у него другая была – Антонов. Если я не ошибаюсь, конечно, ведь много времени прошло... Дружбан мой еще вспомнил, что парень от горя убивался-убивался, а потом исчез.
– Удивительно, а ведь я сама не раз задумывалась, почему у него фамилия армянская, а на армянина он не похож ни внешностью, ни характером. Значит, изменил фамилию? – предположила Лада.
– Ну, внешность не всегда за корни отвечает. Моя первая жена, например, ух горячая была баба! Глаза карие, волосы как вороново крыло, черные с синим отливом – вылитая цыганка. А ее мать и отец из Воронежа, русопятые, простые и скромные люди.
– Но зачем Ивану нужно было менять фамилию? Да еще и с другим национальным признаком? – допытывалась Лада.
Тузов неопределенно мотнул головой «не знаю», а потом вдруг высказал соображение:
– Тундра, ты баба глупая, тебе только тестом заниматься. Поменял он фамилию, чтобы точно не нашли. Прячется он от кого-то, неужели не понятно?
– Я должна это Розе рассказать, – уверенно заявила Лада.
– Расскажи. Правильно. Пусть осторожнее будет, – согласился Максим Михайлович, подходя к окну. – О, «скорая» моя уже подъехала, сейчас начнут барахло грузить. Все собрала, ничего не забыла? Еще раз проверь, и пойдем... в последний путь, ха-ха!
– Типун тебе на язык, – выходя из кабинета, шутливо пожелала актриса и постучала по табличке «Главврач Тузов М.М.».
Глава 6
– Одинаково все делают – три четыре, тра-та-тита-тита-там, будьте внимательны... аккуратнее. И-и-и... можно! Как мы договорились? Так, пройдемте без музыки! Денис, пожалуйста, поворачивай голову... обрати внимание на то, что происходит слева... дальше... Иди к невольницам... Купцы! Все купцы, слышите? Начинайте собирать монеты, кордебалет тоже может подойти... Корсар и невольницы – вернитесь. К началу танца сцена должна расшириться... Ровнее! Держите центр!
Иван стоял за кулисами, наблюдая за репетицией балета. Когда выдавалась свободная минута, он всегда шел за сцену лицезреть закулисную жизнь театра.
Поначалу новое место работы казалось ему чужим и враждебным. Беготня, суета, смотрят недоверчиво, улыбаются сквозь зубы. Не все, конечно. Из художественно-постановочной части народ менее пафосный: гримеры, костюмеры, декораторы вполне отзывчиво отликались на желание новичка завязать беседу. Но все разговоры достаточно быстро сводились к трем темам: мало платят, работать тяжело и кто с кем спит. Иван мог бы узнать об интимной жизни театра от Розы, но никогда этого не делал. Сплетни не интересовали его ни в каком виде. Сплетничают ведь те, кто сам не интересен для сплетен. А он был «играющий тренер».
Массажист быстро разобрался, кто есть кто в театральной иерархии, и расслабился. Никто его «пожирать» не собирался, да при всем желании и не смог бы – Роза Витальевна была неоспоримым авторитетом, и ее протеже был неприкосновенен.
К тому же за два месяца Иван доказал, что умеет работать. Руки врача действительно творили чудо, а в театре хорошего массажиста умели ценить. Если к спектаклю артиста не поставить на ноги – будет замена, «полетят» и гастроли, и амбиции. День Ивана был расписан по часам, как и предсказывала Роза. Гениальная женщина – все рассчитала заранее и работу по таланту, и успех.
Но едва ли Роза предполагала, каким неимоверным успехом будет пользоваться Иван у самой хищной части труппы. У дам. Довольно быстро по театру пошла молва о шикарном мужчинке из массажного кабинета. И потянулись похотливые артистки.
– Вы меня не посмотрите? – заглядывали в кабинет накрашенные глазки.
Иван уже научился отличать, когда идет действительно больной, а когда любопытства ради. Отшучивался: «Приходите, когда вам будет не до смеха». Вежливо отшивал. На амурные дела он сам себе наложил табу. Иван был искренне благодарен Розе, которая подняла его на другой уровень. Он не мог ее подвести – это был долг чести. Он не сомневался, что любит ее, и старался доказать это при любой возможности. Когда Роза приезжала в его квартиру на свидание, он обрушивался на нее в приступе страстной благодарности за чувства, которые она в нем возродила. Иван рассказывал своей покровительнице все, что случалось за день, выслушивал дельные советы по лавированию в условиях массового скопления змей. И секс у них был такой благодарный и с сюрпризами, как бывает у женщин после долгожданно-выклянченного подарка. Одним словом, взаимовыгодные чувства на паритетных началах.
... В понедельник четвертого марта он приехал на работу как обычно, к десяти часам утра. День был расписан по клиентам, хотя в театре по традиции был выходной. Начальство шло ему навстречу и разрешало брать клиентуру со стороны.
На проходной массажист перекинулся парой слов с дежурным, который пожаловался на проклятое Восьмое марта. Пять женщин в семье, и каждый год такая проблема!
Иван бегло посочувствовал и в размышлениях о подарке для Розы, которую свалил грипп, поднялся по ступенькам к лифту. Сзади подошла и поздоровалась хористка. (Интересно, на репетицию явилась или просто тусуется?) Девушка ядрено-молодая, пришла в театр после дирхора при консерватории. Звали ее... Иван не знал, как ее звали, а вот прозвище, которое ей дало хорье, запомнил отлично – Глубокая Глотка. Скорее всего хористы подобрали кличку, имея в виду ее вокальный аппарат, что же еще! Но каждый раз при встрече за кулисами у Ивана екало воображение... Порнографическое прозвище возбуждало Ивана не раз, он даже в лифте специально как футболист сомкнул руки на причинном месте, чтобы не оконфузиться.
– Вам наверх? – улыбнулась тридцатью двумя зубами девушка.
– Угу, – небрежно промычал Иван.
– Я из хора. Новенькая. А вы давно здесь работаете? – шевелила сочными губищами девушка.
«Возьми в рот», – сказал про себя Иван и вслух:
– Да. То есть нет. Недавно...
– А можно взять у вас... совет? Я еще плохо адаптировалась тут. – Ее длинный язык хищно облизнул губы и почему-то остался в уголке рта, как бы размышляя...
Иван понял, что его соблазняют.
Он нажал на кнопку «стоп», и лифт застрял между четвертым и пятым этажами.
Девушка, не секунды не раздумывая, встала на коленки и расстегнула пуговицы на модных джинсах Ивана.
– Ого, – деловито похвалила хористка «достоинство» мужчины и приступила к работе.
– Ты действительно Глубокая Глотка, или это не всерьез? – спросил Иван, упираясь руками в стенку лифта.
– Хочешь узнать – могу ли я заглатывать? – Девушка профессионально сомкнула гортань так, что у
