Владилена обняла девушку за плечи:
– Зовут меня Лада Николаевна Корш. Для тебя просто Лада, можно без отчества. Я бывшая актриса, сейчас ушла из театра в бизнес. Ты можешь рассчитывать на меня, я помогу тебе всем, чем сумею. Пойдем в номер, примешь душ, отдохнешь с дороги. Ты голодная?
Обедали в японском ресторане напротив. Веронике нравилась японская еда – и недорого, и несытно. Вес точно не прибавится, а это главное перед конкурсом.
– А вы тоже в «Гранд-театре» работаете? – сразу же проговорилась девушка.
– Почему «тоже»? У тебя там есть знакомые? – тут же ухватилась за оговорку женщина. – И кто это?
– Нет... Да... Вернее, не совсем знакомая...
Вероника не хотела выглядеть проблемной. А чтобы ее жалели, тем более.
Лада осторожно молчала. Любая неточная фраза станет прочным барьером к доверительному общению. А значит, все затраченные усилия будут напрасными. Нет искренности – нет правды. И значит, ничего нет. Пустая коробка из-под «Клятвы Гиппократа».
– Скажите, Лада, а если я покажу вам фото одной моей... знакомой, вдруг вы ее знаете? Мне очень нужно ее найти.
Лада вгляделась в старую газетную вырезку с черно-белой балериной и облегченно вывалила правду:
– На фото твоя мать – Роза Витальевна Симбирцева.
– Мою мать зовут Роза Симбирцева? Вы ее знаете?! Кто вы?! – сыпала вопросами потрясенная Вероника.
Лада рассказала всю историю их жизни в пансионате, все, что знала о достижениях Розы в искусстве и в повседневной жизни. Рассказывала красочно, эмоционально и образно – Веронике даже показалось, что она напрасно прилетела, и никакая мама ее не ждет. Настолько жизнь знаменитой прима-балерины выглядела полноценной без дочери.
– Это вы меня пригласили на конкурс? Мама ничего не знает? – догадалась Вероника.
Лада вздохнула. Разнервничалась так, что разламывала уже третью пару японских палочек варибаси.
– Да, детка... Пока наши с тобой дела не очень. Судя по разговорам с твоей мамой... с Розой Витальевной, можно понять, что она всегда была занята лишь карьерой и дети – не ее стихия. Ты должна это понять и принять. Хотя это непросто... У меня никогда не было детей, но я отчего-то понимаю, что должна чувствовать девочка, которая при живой матери – сирота. Поэтому я сама отыскала тебя, вызвала сюда и сделаю все, чтобы вы встретились.
– Когда я увижу маму?! – Вероника в порыве эмоций выхватила у Лады четвертую пару варибаси и с треском разъединила палочки сама.
– Видишь ли, деточка, здесь нужно действовать осторожно, – слегка растерялась от такого темперамента Лада. – Я хорошо знаю твою мать – она сама должна проявить к тебе интерес. Если она не искала тебя все эти годы и даже не интересовалась, на что вы живете, значит, ей это было не нужно. Поэтому основная моя задача – подготовить ситуацию, при которой Роза заинтересуется тобой как балериной. Это единственное, что может вызвать ее интерес. Я навела справки – все в один голос хвалят твой талант. Главная наша задача – выиграть этот конкурс!
– Но зачем это вам? – резко спросила Вероника.
Лада забрала у девушки разрозненные палочки и засунула обратно в папиросную обертку.
– Вас нужно соединить во что бы ты ни стало! Твоя мама попала в беду. Она еще этого не понимает, хотя уже были знаки, которые только слепой не заметит. Но твоя мама влюблена, и она слепа.
– Моя мама влюблена? Но она же старая?! – искренне изумилась девушка.
Лада двусмысленно ухмыльнулась и покровительственно прикрыла ладонью тонкие пальцы Вероники.
– «Любви все возрасты покорны», дет-точка... А предклимаксная любовь вообще крышу рвет напрочь. Не надо осуждать маму, ей нужно помочь. И только ты можешь это сделать. Когда Роза увидит твою красоту, копию своей в молодости, когда поймет, что ее талант передался тебе по наследству и в ее руках будущее дочери, тогда произойдет переоценка ценностей. Я знаю ее амбициозность – если не дрогнет сердце при виде тебя в толпе, оно дрогнет, когда она увидит тебя на сцене. Борись! У тебя нет шансов на проигрыш!
– Скажите, Лада, а где сейчас моя мама? Она в театре? Она будет присутствовать на отборочных турах?
Лада удрученно развела руками:
– Нет. К сожалению, она на гастролях с театром. Поэтому бороться на конкурсе ты будешь одна. Но что еще хуже – она сейчас вместе с этим массажистом, и одному богу известно, чем это турне может закончиться.
– Неужели этот мужчина так опасен? – удивилась девушка.
– Увы, да. За ним тянется шлейф смертей.
– А почему его не арестуют? – закономерно спросила Вероника.
– По кочану. Оснований нет. Вроде как получается, что он невиновен. Просто дьявол какой-то. Одна его подружка утонула, в театре тоже неприличная история приключилась, потом своего напарника глухим оставил. Честно говоря, я боюсь за твою мать. Недавно бросила карты на нее, и выпало, что их любовный союз закончится трагично.
– А может, ваши карты врут! – смело предположила девушка.
– А ты девственница? – неожиданно спросила Лада.
– Да... А почему вы спрашиваете? – растерялась Вероника.
– Говорят, если девственница перед гаданием на карты сядет – карты правду скажут.
– Какие же вы взрослые все извращенцы! – покраснела девушка. – То бабушка мне про презервативы говорит, то вы... Я о карьере думаю, а не о мальчиках.
– Эх, дорогая, это богема. Может, и правильно, что ты жила вдали от этого вертепа, от модных клубов и дорогих соблазнов. У нас, в Москве, днем с огнем не встретишь девственницу в восемнадцать лет. Так что береги себя, а я со своей стороны буду тоже оберегать тебя. Вместе мы справимся. Вот, возьми денег на первое время, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Гостиница оплачена, мой водитель будет возить тебя в театр и обратно. Положи деньги на телефон и никуда не ходи без меня.
Вероника пролистала пачку тысячных купюр и хихикнула:
– Вы деньги печатаете, что ли? У нас с бабушкой никогда столько за раз не было.
Лада довольно улыбнулась:
– Деточка, слава богу, у меня есть бизнес и муж. Мы занимаемся изготовлением круассанов, и наши дела, тьфу-тьфу, идут великолепно! За несколько месяцев мы так раскрутились, что, кроме пекарни, открыли магазин-киоск, а недавно соорудили и жилое помещение для ночной смены.
– Лада Николаевна, а если я не займу первого места и меня не возьмут в театр, что мне дальше делать? – спросила Вероника.
– Об этом я уже подумала. Не возьмут в «Гранд-театр» – возьмут в другой. Как запасной вариант у тебя всегда есть наша пекарня и дела, связанные с нашим бизнесом. Мой муж, Максим Михайлович, давно предлагает взять нам в помощь девушку или парня. В любом случае на хлеб ты всегда себе заработаешь. Или будешь звездой сцены, или звездой бизнеса. Я тебя не брошу.
«Гранд-театр» с блеском выступал в «Метрополитен опера». «Спартак» и «Дон-Кихот» собирали переаншлаги не только выходцами из СССР, но и англоязычной публикой. Спонсоры гастролей «Гранд-театра» в Америке с удовлетворением подсчитывали доходы и в качестве бонуса предложили артистам отдохнуть несколько дней возле океана на Лонг-Айленде. Труппа закончила выступления в Нью-Йорке и переезжала в Филадельфию. На отдых отвели три дня.
Отель, в который поселили Розу и Ивана, располагался прямо возле океана. Потрясающий воздух, насыщенный кислородом и свободой, безмятежная панорама без конца и края погрузили двоих влюбленных в состояние полнейшего релакса. Нежданный бонус отдыха был как нельзя кстати – работать приходилось каждый день с раннего утра до ночи. А если учесть восемь часов разницы во времени, то организм Розы
