Я заподозрила, что мой будущий муж на почве проигрышей сошел с ума. Не дожидаясь, когда очередь дойдет до меня, я бросилась наверх по лестнице, чтобы собрать свои вещи.
– Стой! Ты куда? – завопил завидный жених. Ему, видать, неинтересно было махать метлой без зрителей.
– Я ухожу от тебя! – в ужасе крикнула я, торопясь скорее достигнуть своей спальни, где можно было запереться.
Но делать резкие движения мне запретили врачи, поэтому я, боясь за живот, не могла бежать. Роберт легко настиг меня прямо на лестнице.
– Никуда ты не уйдешь! – заскрежетал он зубами.
Схватив поперек туловища, он повалил меня прямо на лестницу. Я больно ударилась копчиком и в отчаянии закричала:
– Что ты делаешь?! Я беременна! Отпусти меня, скотина!
Он на секунду прервал истязания:
– Отпущу, если останешься…
Я, лежа на лестнице, сотрясалась от рыданий:
– Остаться с тобой?! Ты же последняя мразь, если посмел тронуть беременную женщину!
Я попыталась подняться, думая, что мои слова охладили его пыл и он отпустит меня.
Но Роберт рассвирепел еще больше.
Схватив обеими руками за горло, он начал меня душить.
Почувствовав, что теряю сознание, я из последних сил плюнула ему в лицо. В глубине души я понимала, что он слишком труслив, чтобы задушить меня реально.
Неожиданно из кармана его брюк выскользнул мобильный телефон Vertu и, зашлепав стальным корпусом по ступенькам, с грохотом свалился в дырку между ступенями на первый этаж.
Роберт ойкнул и тут же отпустил меня.
Воспользовавшись замешательством жениха, я заперлась в спальне. Догадываясь, что замки его вряд ли остановят, вытащила из тайника тощий конвертик с долларами.
С первого же удара ногой замки полетели к черту.
Он внес свою красную физиономию в спальню и направился ко мне, тяжело дыша.
В голове мелькнул черный юмор: «Жизнь или кошелек?», и я, выбирая жизнь, кинула ему конверт.
Он сел на край кровати и закрыл лицо руками.
Я поняла, что началась вторая часть Марлезонского балета.
В течение двух часов он пытался вымолить прощение, приводя любимый аргумент всех мужчин: «Я тебя не трогал. Если б я тебя тронул – ты бы не встала». Этакое сочетание богатырской силы с благородством – дескать, мог, но не обидел…
Исчерпав все доказательства своей безупречности, Роберт лег ничком на кровать и заплакал.
– При этом не забывай приговаривать: «Ах, шакал, я, шакал!» – не упустила я возможности поиздеваться.
Вообще продолжать «выступать», когда разумней было бы уже помолчать от греха подальше, есть не лучшая черта в характере современной женщины.
– Обзвони всех гостей. Скажи, что свадьба отменяется, – добивала я то, что еще недавно было моим женихом.
– Я сейчас пойду и застрелюсь, – мужественным голосом сообщил мне Роберт и вышел из комнаты, захватив конверт с деньгами.
Я по инерции пошла за ним, но вдруг тупая тянущая боль внизу живота заставила меня замереть от ужаса.
Ребенок!
По моим ногам снова текла кровь. Сволочь…
– В больницу! Срочно! – крикнула я «шантажисту-самоубийце», перегнувшись через перила.
Врач больницы вынесла категорическое решение – или я лежу в больнице минимум две недели безвылазно, или я могу потерять ребенка.
– Как решишь – так и будет. Я кругом виноват и не стану тебя уговаривать. Жаль, конечно, что свадьбу придется перенести, но ребенок важнее. Решай сама, – с болью в глазах говорил Роберт, гладя мою свободную от капельницы руку.
Как все глупо получилось… Мечтала о свадьбе. Мечтала о ребенке. А что теперь?!
– Уйди отсюда… Мне нужно подумать.
Роберт, опустив голову, удалился.
Это была уже вторая бутылка лекарства. Капли падали медленно. Как ни странно, это действовало успокаивающе. Самое противное – когда вводят иглу. Попасть в мою тонкую вену редко у кого получается сразу, поэтому медсестры с извиняющимися улыбками обычно истыкивают мои руки до гематом. Но это мелочи. Главное, чтобы помогло.
На принятие решения у меня есть только этот день и ночь. Завтра – свадьба. Сто человек гостей, концерт-поздравление друзей-артистов, телевидение. Журналисты предусмотрительно учли, что времени на интервью у меня не будет, и заранее написали статьи. Роскошное свадебное платье, эскорт старинных машин – настоящий праздник. Как возможно это отменить за сутки?!
Я представила, какую доставлю радость Галине и всем своим недругам. А, может, меня сглазили?
Ну, действительно, моя личная статистика говорит о том, что женское здоровье у меня всегда было отменное. Даже намеков на выкидыши не могло быть.
У профессиональных певиц, как правило, женские органы укрепляются благодаря правильному дыханию и постоянной работе мышц малого таза. Я здорова. Тема слабости не для меня.
Я должна быть выше обстоятельств. Это мое внутреннее ощущение – все будет хорошо.
На звонок зашли врач с медсестрой.
– Отпустите меня завтра… Вечером я вернусь. Обещаю.
Медсестра проверила капельницу и приготовила следующую бутыль.
– Вы видели ее?! – своеобразно выразилась доктор. – Вам надо, не вставая, лежать как минимум две недели! Если вы завтра встанете, вы можете потерять ребенка. Это огромный риск!
– Я не трухлявая развалина, чтобы бояться каждого шага. Вы чувствуете свой организм? Я тоже! И мне мой организм подсказывает, что он меня не подведет… Обещаю много не танцевать.
– Она еще шутит, – поразилась доктор. – Вам так нужна эта свадьба?
– Если не будет свадьбы, я не смогу с ним развестись! – объяснила я.
Доктор засмеялась и махнула на меня рукой.
В который раз ангел-хранитель подавал мне знак, но так и не был услышан…
Подписав необходимую бумагу об ответственности, я спокойно заснула.
В девять часов утра Роберт вынес меня на руках из больницы и положил в машину.
В Крылатском, в салоне красоты «Н2О» меня уже ждали визажист, мастер по прическам Рома и девочка-маникюрша.
Задача была: в лежачем положении суметь накрасить мне лицо, сделать вечернюю прическу и маникюр ОДНОВРЕМЕННО!
Все поработали на славу. Правда, больше других намучился Ромка, который первый и, наверно, последний раз делал свадебную прическу, стоя на коленях перед лежащей невестой.
Когда я сама, без поддержки Роберта, вышла из салона к машине, репортерам и в голову не пришло, что вот эта сияющая красотой невеста три часа назад лежала под капельницей в жуткой городской больнице.
Роберт был белого цвета. Ни о каком веселье не было и речи. Он одергивал каждый мой шаг или резкое движение.
Когда свадебный кортеж двинулся из загса по Москве, мы с Леной вылезли в люк лимузина и,
