тысяч людей и трагедии миллионов.
Ачто же делать с Гитлером у границ? Позвольте, у каких границ? В 1937 году Германия находилась в пределах Версальского договора. Сталин и Гитлер еще не поделили Восточную Европу, еще не создали советско-германскую границу. Конечно, Тухачевский делал бы то же самое, но только при условии отсутствия ожесточенной борьбы за власть в тылу. При сохранении гражданского контроля за военными лидерами внешняя политика СССР развивалась бы без Сталина менее авантюристично, чем в реальности в 1939-1941 годах. При быстром установлении военной диктатуры и форсированной подготовке к войне с Западом СССР был бы готов к столкновению с Германией раньше (без разрушительной для армии паузы великой чистки 1937-1938 годов).
И, наконец, самое страшное - Троцкий. Мы уже видели, что нет никаких признаков сплочения именно вокруг Троцкого «всего антисталинского». Вслучае прихода к власти коалиции большевистских вождей Троцкий оказался бы не в центре, а на левом фланге этой коалиции. При всем уважении к Троцкому, товарищи по партии оставили бы себе наиболее важные посты руководите-
лей экономики, вооруженных сил и внешней политики. На долю Троцкого осталось бы какое-то одно направление деятельности или удел влиятельного диссидента.
Шансы на возвращение к власти более умеренных лидеров партии были значительно реальнее, так как за ними стояли реальные интересы внутри страны. По мнению Р. Конквеста, «можно было представить себе ситуацию, при которой Киров, Куйбышев, Орджоникидзе сидели бы в Политбюро с Бухариным и Пятаковым, может быть, даже и Каменевым, осуществляя умеренную программу»83. Такая перспектива не кажется столь уж неправдоподобной, если вспомнить, что в 50-е годы режимы в Польше и Венгрии были возглавлены людьми, прежде репрессированными. Учитывая разный интеллектуальный уровень лидеров оппозиции и членов Политбюро начала 30-х годов, можно допустить, что в случае отстранения от власти Сталина и одного-двух его ближайших сподвижников либо их гибели, новому руководству было бы трудно обойтись без видных оппозиционеров (тем более что жизнь во многом подтвердила их правоту).
Напуганные террором, поправевшие лидеры партии могли, как в 1953 году, устранить с арены наиболее опасных «товарищей» (Сталина и его преданных соратников, потом, может быть, и Троцкого). Но затем, из чувства самосохранения, лидеры бюрократических кланов и фракций отказываются от практики уничтожения политических противников. Так произошло в СССР в 1957 году. Это вело к плюрализму хотя бы в партии, а потом - в обществе. Сохранение левых коммунистов в руководстве способствовало бы также самоуправлению на местном уровне для рабочих и отчасти - крестьян. Правые коммунисты санкционировали бы новый выход крестьян из колхозов, как это было в ряде стран Восточной Европы в 50-е годы.
При плюралистичной политической системе необходим постоянный поиск компромисса социальных слоев и идеологических альтернатив. Каждый шаг требует длительных обсуждений. Это позволяет добиваться большей компетентности и согласованности, но развитие может быть только эволюционным. Оно требует соответствующих кадров, возвращения в общественную жизнь «недобитых» спецов. Быстрые, революционные перемены возможны либо с опорой на демократию- массовая поддержка радикальных перемен снизу, либо на волю центра. Сталинская альтернатива отказалась от поиска оптимального соотношения авторитарной
с‹-
воли и остатков демократической инициативы, в которую еще верили левые и правые большевики. Но переход к тоталитарной модернизации страны, ломающей общество через колено, означал огромные издержки, массовое недовольство. Победа оппозиции, восстановление плюрализма означало бы умиротворение общества, но затем могло привести к разложению самой системы коммунистической диктатуры, а в дальнейшем- и к либерализации, «обуржуазиванию» страны. Подобный процесс в 50-80-е годы происходил в таких разных странах, как Испания, Португалия, Польша, Югославия и др.
Но Сталин всегда опережал своих противников. Он не боялся случайно уничтожить тех, кто никогда не решился бы на сопротивление. Столкнувшись с угрозой (реальной или потенциальной), вождь нанес «удары по площадям» и таким образом в корне ликвидировал опасность, грозившую его власти.
ГЛАВА VIII.
УДАРЫ ПО ПЛОЩАДЯМ
«Огонь по штабам»
Решившись нанести «удары по площадям», Сталин вынужден был отказаться от многих своих старых планов. Задача разгрома целых блоков правящей элиты означала, что какое-то время некому будет управлять хозяйством страны (в условиях бюрократизации экономики это означало паралич). Чистка «зараженных» кадров армии, дипломатии, Коминтерна и разведки означала, что во вешней политике теперь придется вести себя гораздо осторожнее. СССР был вынужден значительно ослабить свое вмешательство в гражданскую войну в Испании. Начался глубокий кризис политики Народного фронта: союзники коммунистов - социалисты - увидели в действиях Сталина признаки фашизма. Образ СССР в среде западноевропейских интеллектуалов серьезно пострадал. Но внутриполитические ставки Сталина были важнее всех этих потерь. Унего оставался единственный шанс провести свою стратегию - уничтожить все, что могло оказывать сопротивление тотальной управляемости из центра.
Разгром военных обеспечил Сталину достаточный перевес сил для разгрома партийных кланов. Вмае 1937 года были схвачены не участвовавшие во фракциях и уклонах члены ЦК, начались массовые аресты партаппаратчиков в Ленинграде, а затем и по всей стране. Попытки сопротивления и протеста пресекались отработанными приемами.
Партийных аппаратчиков и связанных с ними представителей научно-технической интеллигенции, а также совершенно случайных людей сотнями тысяч ставили к стенке или отправляли на гибель в лагеря. Чистка развивалась как эпидемия. Арест брата, старого товарища или человека, с которым раньше делился информацией, означал смертельную угрозу. Страх атомизировал элиту общества, связи обрывались, общение прекращалось.
Покончив с «ядром военного заговора», Сталин нанес удар по политическому штабу своих противников. 11 июня был арестован и в октябре расстрелян бывший первый секретарь Азово-Черно- морского крайкома ВКП(б) Шеболдаев. На пленуме ЦК 23- 29 июня из ЦКбыл исключен 31 человек. Некоторые были уже
с‹-
арестованы. В. Роговин заметил, что «большинство из них на предыдущем пленуме не выступали и не бросали реплик; несколько человек выступили лишь по настоятельному требованию Ежова и других сталинистов»1. Нейтралитет в развернутой Сталиным борьбе был признаком ненадежности.
Идействительно, арьергард партийцев предпринял отчаянную попытку подвергнуть критике политику сталинского террора. Г. Каминский выступил на пленуме против предоставления чрезвычайных полномочий НКВД и заявил: «Так мы перестреляем всю партию»2. Каминского поддержали около 15 человек, с которыми накануне пленума совещался И. Пятницкий. Но в сложившихся обстоятельствах повести за собой партийное «болото» не удалось. Сила была явно на стороне Сталина и Ежова. По ходу пленума участники этого выступления были исключены из ЦКи вскоре арестованы. НКВД получил чрезвычайные полномочия, в том числе и на применение пыток к подследственным.
Теперь Сталин приступил к систематическому разгрому кланов, независимо от того, были ли у него прежде претензии к их лидерам. Врегионы выезжали комиссии во главе с кем-нибудь из членов Политбюро. Эти карательные экспедиции тщательно охранялись - к возможности сопротивления относились серьезно. Прибыв на место, представитель Вождя проводит пленум обкома, на котором снимал с постов прошлое руководство, арестовывая его практически поголовно.
