крупнее чеченца, но в драке не всегда побеждает самый здоровенный. Скорее – подвижный, напористый, с быстрой реакцией.
Тишину ночного берега нарушал только шум прибоя, шуршание башмаков по песку, да тяжелое, прерывистое дыхание людей. Можно догадаться, что, вляпавшись в чужую тайну, уйти живым будет нелегко.
Море гасило посторонние звуки. Аслан не дал Азамату откатиться далеко. Быстрый точный удар ногой под ребра перевернул его на бок. Изогнувшись, армянин отпрянул и столкнулся с ледяным взглядом нападавшего. Черная одежда растворяла тело в сумерках, а вместо лица – расплывающееся пятно. Но Азамат не торопился умирать. Он перевернулся, привстал и, поддев чеченца снизу, бросил так, что тот плашмя врезался в песок, едва не разбив голову о камни.
Готовясь к новому броску, Аслан прорычал проклятия и выкрикнул:
– Нияз!!!
В то же мгновение он почувствовал, как неимоверная тяжесть навалилась на него сверху, стараясь раздавить. Сильные пальцы армянина клещами вцепились в горло.
Чеченец схватил руку за запястье и, пытаясь оторваться, резко изогнулся. Не тут-то было… Ноги бессильно бились о песок. Дыхание перехватило, в ушах появился странный шум, сознание меркло.
– Ния-я-я-з!!! – из последних сил хрипел Аслан, внезапно превратившийся из охотника в добычу.
Нияз не слышал звуков схватки – шум моря хорошо маскирует звуки. Но, заметив борьбу, он бросился на выручку. Напарник не колебался и мгновенно выхватил нож, купленный по дороге. Блик далекого маяка сверкнул на узком лезвии. Молниеносный бросок, и… металл пронзил глотку. Светлая футболка армянина мгновенно потемнела от крови. Обеими руками Азамат схватился за горло и с хрипящим криком замертво рухнул на песок.
Через некоторое время раздался всплеск воды: море приняло бездыханное тело, отправляя его в долгий, безвозвратный путь.
Полковник Каледин предполагал худшее и, когда Катышев доложил о трупе Василия Шелепина, почти не удивился. Только помрачнел, вздохнул тяжело, словно под грузом, и задал обычный вопрос.
– Что у милиции есть – узнавали?
– Ничего у них нет, Михаил Юрьевич! – ответил Катышев. – Оружие не нашли, гильзы тоже, пуля деформирована, калибр импортный… Ну и время прошло порядочно. Если и были следы, то их затоптали собаководы. К тому же снег подтаял…
– Значит, ничего, – с досадой констатировал полковник. – Какие версии выдвинуты на сегодняшний день?
– Основная – это убийство с целью ограбления, – сообщил Катышев. – Милиция на бомжей грешит, уже задержали нескольких, но те не сознаются.
– Конечно, не сознаются! – возмутился Каледин. – Ты где-нибудь видел бомжей с пистолетами импортного производства?! Они если и убивают, то по-простому – забивают насмерть руками и ногами. Или палками, или ножом. Но пистолетом бомжи не пользуются – не та категория. А оружие денег стоит – откуда они у бомжа? Он если и найдет, так лучше пропьет, чем в кармане таскать будет.
– Участковый опрашивал жильцов из примыкающего к пустырю дома, но никто ничего не вспомнил, – докладывал Катышев.
– Я не удивлюсь, если завтра какой-нибудь бомж возьмет убийство на себя, – недовольно произнес полковник. – А заодно и все преступления в районе за отчетный период!
Импульсивным движением он сорвал с телефона трубку и, порывшись в записной книжке, набрал номер муровского сыщика Миронова.
– Добрый день, Игорь Михалыч! Это Каледин!
– Добрый – это кому как! На любителя! – усмехнулся тот, ответив положенным приветствием, – У нас чуть не каждый день сюрпризы, и всегда недобрые! Может, гороскоп у нас неправильный?
– Михалыч, у нас без гороскопа проблема. Пропали два наших бывших сотрудника.
– Пенсионеры, что ли? – уточнил сыщик.
– Пенсионеры, пенсионеры, – подтвердил полковник. – Одного нашли на пустыре с пулей в голове. Второй пока не обнаружен, но думаю – дело кислое.
– Сколько прошло? – уточнил милицейский сыщик.
– Больше месяца, – ответил Каледин. – Михалыч, ты не мог бы взять это дело под контроль, подтолкнуть по своей линии? А то, боюсь, снова бомжа преступником объявят, посадят и дело закроют.
– А ты что хотел?! – усмехнулся майор. – Думаешь, сейчас как раньше, – из-за чекиста землю рыть будут? Тут такие крупные фигуры чуть не каждый день в подъездах расстреливают! Просто вал попер! Видано ли, чтобы средь бела дня губернатора расстреляли! Или зама мэра! Да где – в центре Москвы – на Арбате! А ты говоришь пенсионер! Не обижайся, конечно, но я тебе как есть говорю…
Каледин не обижался. Потому что ответить нечего. Убийство пенсионера ФСБ теперь не является громким преступлением. И ЧП не является. Ушел из органов, и все – считай, для Службы умер. Никто не будет смотреть – хорошо тебе или плохо. Ну к празднику открытку подарят от Совета ветеранов или грамоту. Редко – денег, как раз на бутылку водки. Если бы у пропавших ветеранов в ФСБ дети не работали, то как знать, позвонил бы кто Каледину и попросил бы помочь?
Время стерло все грани и перемешало краски. Если бы при Андропове тронули сотрудника КГБ, хоть и бывшего, так всех бы на уши поставили и гадов нашли. Ребята из Второго главка КГБ СССР за неделю вычислили милиционеров со станции метро «Ждановская»[10], которые майора КГБ ограбили, а потом убили. Полковник его лично не знал, но, говорят, хороший мужик был, боксер. Если б майора болезнь тогда не ослабила, он бы справился с подонками в мышиной форме…
Порядочные менты и сейчас есть, но мало их осталось – лучше не высовываться. Вон Васильев – вроде зам. главы, а нормальный мужик. Видно было, волновался, переживал, когда после штурма театра по телевизору выступал. И Каледин его знает – дачи неподалеку находятся. Не дворцы, как у некоторых. Приедет он на выходные и в кабинет – работать. Отдыхать некогда. Теперь в Думу ушел.
Грустные мысли пролетели за одну секунду, возвращая полковника в реалтайм.
– Ладно, Михалыч, не напрягайся! Помоги, чем сможешь, – смягчил он просьбу и напомнил о давнем разговоре: – В том деле о трупах в ресторане «Канарейка» фигуранты появились?
– Нет; я же тогда еще тебе говорил, что дело дрянь! – напомнил Миронов. – С десяток свидетелей, и никаких следов! Профессионалы. А что – интерес появится?
– Я к тому, что Шелепин убит выстрелом в голову. Тип оружия не установлен. Пуля, в вашей лаборатории говорят, деформирована сильно. Подозрение, что импортная. Узнай по-свойски. Понял, о чем талдычу?
– Ладно, попробую, – пообещал сыщик. – Но ничего не гарантирую. У нас тоже каждый сам в своем огороде командует. В каждой берлоге свой медведь.
– Все понимаю, – ответил полковник и, закончив разговор, повернулся к Катышеву: – Понял? И у них все поделено! Но обещали помочь. Кстати, узнал, где мужики работали?
– Шелепин из Главного управления специальных программ, а Морошин из оперативно-технического, – доложил подполковник. – Когда-то оба в «пятнашке» работали, в одном подразделении, а потом отдел сократили, людей разбросали в разные места. Помнишь времечко, когда перетряски начались?
– Было, – тяжело вздохнул Каледин. – Разломали все, козлы! А теперь иди – собирай все заново! – в сердцах бросил он.
По большому счету, полковник любил свою работу и гордился ею, только никогда не понимал, как умные государственные люди могли довести спецслужбы до такой унизительной ручки. Выходит, или не умные, или негосударственные. Знал он, кто конкретно довел, и даже почему – знал… только понимать не хотел. Каледин просто работал, живя надеждой на лучшее будущее. Свое и страны. А те умники – совсем не умными оказались. Время это только подтвердило. Но что поделаешь – полковник ФСБ не та фигура, которая до них добраться может. Над ним есть и повыше люди… Но и они не всесильны.
Остается один человек в стране, на которого надежда. Успеет ли, сможет ли порядок навести и, самое главное, захочет ли?
