работе. Скучноватое кино, скажу я вам. Показывали там комнатушку, из которой и ведутся уроки. В Центральном американском округе учительские комнаты находятся в «Доме образования», что расположен в Мехико. Довольно большой небоскреб, чиновников полный дом, на содержание которых нет экономии средств, в общем, бюрократия. Так называемый «Центральный учитель», которому предстоит вести занятие, надевает виртуальный шлем и перед его взором открывается чистая прибранная классная комната с новенькими партами. Изображение псевдо-учеников, сидящих за партами, этому учителю подается в пристойном виде, прилежные, усердные, опрятные ученички буквально смотрят в рот ментору. Ну прямо- таки красотища какая-то. Каждое движение, каждый взмах руки, даже мимика лица, ну и, конечно, слова учителя-человека повторяют роботы во всех государственных учебных заведениях округа. На самом деле все классные комнаты, наверняка все, ну, по крайней мере, в нашей школе, были исписаны нецензурными словами и пошловатыми рисунками. Тот самый симулакрум-биолог, на знаменательном, последнем на дню шестом занятии, пестрел от разных словечек, выведенных на его лице (что-то типа татуировки), пиджаке и брюках (нанесенных краской из баллончиков). Ему также кто-то постриг волосы на висках, остальные взбив и зафиксировав в виде гребня. Помню, мне очень нравилась его панковская прическа. Стильно. Так вот, в тот день симулакрум болтал что-то об успехах земной науки в биомолекулярной инженерии. Он махал рукой с предполагаемой указкой, которую у него давно уже кто-то из учеников вытащил и воткнул промеж пластиковых ягодиц. К такому виду учителей все ребята в нашей школе давно привыкли и никто не обращал на подобные штучки внимания, главное, чтобы информацию выдавал правильно, ведь среди нас, парней и девок, воспитанных нравами улицы, находились еще и отщепенцы, которые хотели учиться.
Мы же с другом, которого звали Максимилиан Корсигас, сидели за последней по центральному ряду партой. Макс, невысокий полноватый парень с короткой прической рыжих волос, считался моим лучшим другом. Он очень любил одеваться во все спортивное: футболки с названиями спортивных команд типа «Chicago Camel», на ногах всегда разноцветные кроссовки от знаменитых китайских компаний «Nike» или «Adidas Light». Защитного цвета бейсболка выделялась длинным козырьком. Я очень завидовал его одежде. Фирменная. Стоила она дороговато, мне (то бишь моей бабушке) не по карману. Сам же я был полной противоположностью Максу. Худой, высокий, черные волосы сосульками опускались до плеч. Немного смугловат, и хотя индейцев среди моих предков не наблюдалось, Макс по сравнению со мной был белянка. Гардероб мой не впечатлял, в школу я обычно надевал чистую светлую рубашку с коротким рукавом или майку и потертые штаны защитного цвета с парой заплат на коленях. Единственная обувь, которая у меня имелась тогда, так это гуарачи – сандалии из кожзаменителя. Плотный хороший кожзаменитель. Дешево и сердито, поговаривала бабушка, и когда распускались швы, державшие ремешки, экономя деньги, она носила поношенные сандалии в сапожную мастерскую к старику Тому Фаулеру. Тот из жалости прошивал потрепанную кожу, не беря за это деньги.
Корсигас появился в моей жизни ровно за полгода до всех этих событий. Так что знались мы недолго. Но знаменательно. Его родители переехали в Уруапан из Мехико. Обычно люди стараются переселяться в города побольше, но в данном случае семья друга поменяла столицу на захолустье. Кстати, я совершенно не задавался вопросом: почему так случилось? Да и у него не спрашивал. Не знаю, как это так мы сошлись с Максом, но в первый же день он угощал меня пивом, при этом старался не экономить. О таком друге я мечтал всю жизнь. Я сидел и ждал, что придет такой вот
Макс очаровал меня сразу (конечно, не в сексуальном смысле, об этом я и не помышлял), наверное, потому, что в его характере была какая-то наглость, то, чего мне всегда не хватало. Он никогда никому ничего не собирался уступать. Да, заимев такого друга, я сразу вырос в глазах сверстников. Сам тихоня по жизни, я стал постоянно таскаться за ним. Максу же, скорей всего, как раз нужен был приятель моего склада. Мне не надо было ничего объяснять, доказывать, я и так с ним во всем соглашался. Буквально смотрел ему в рот, когда Корсигас рассказывал мне его понимание современной жизни. Еще бы, парень был из самой столицы округа. А я что? Мой мир целиком замыкался в границах «Района трущоб». Бывало, мы с бабушкой выезжали в «Деловой центр» для ее, так сказать, бюрократических дел, например заполнить завещание на мое имя или расписаться под бланком и получить пособие, как почетной (в прошлом) донорше. Бывало, забредали в католический собор послушать утреннюю проповедь. Но там, за границами «Района трущоб», все для меня было чужое, а оттого привлекательное, манящее, соблазнительное. Но чужое. Раньше, жизнь в остальном мире являлась мне, в основном, с экрана телевизора. Диктор говорил, что где-то там случилось что-то, значит, это что-то случилось где-то там. Далеко. Все было где-то там, далеко. Значит, неважно. Я еще частенько ползал по Сети, стараясь понять, для чего нужен миру весь этот бег. Шастал по мировой информационной паутине обычно со своего устаревшего, но надежного ноутбука, который достался мне в наследство от маминого ухажера. Хоть за это ему спасибо. Корсигас же заставил меня пересмотреть свое отношение к миру. Ему тоже спасибо.
Зная, что в тот день, когда все завязалось, Макс притащил в школу несколько пакетиков с марихуаной. Естественно, биолога-симулакрума это не смутило, его вообще ничто не смущало, он же – говорящая кукла. Слушать мы его не слушали, впрочем, как и большая часть учеников в классе. Забив косяк, Корсигас наклонился под столешницу, прикурил, сделал пару воздушных затяжек, после чего передал сигарету мне. Я пригнулся и тоже пару раз затянулся. Вы только не подумайте, что кто-то из нас пытался скрыть курение в классе. Ничего подобного. Просто однокашники могли заметить и, как говорится, «упасть на хвост». Однако сладковатый, манящий запах марихуаны нельзя спутать ни с чем, и парни стали подтягиваться к нашей парте. Макс, естественно, всех отшивал, но все же самым настойчивым давал догнаться вторячками, то есть выпускал дым из своего рта в рот везунчика, который хотел поймать кайф. Когда мы накурились до головокружения и смеха, мой лучший в то время друг произнес:
– Знаешь, Санчо. А что это мы вообще тут торчим?
– Как что? Торчим от травки.
Макс хохотнул. Я подхватил. Когда отсмеялись, Корсигас продолжил свою мысль:
– Приколист ты, Санчо. Я говорю, скукотища же. Пойдем прошвырнемся по городу. Сегодня шестнадцатое сентября.
– Ну и что?
– Что-что… День независимости, вот что. Сегодня в городе всякие приколы намечаются. Надо съездить в «Деловой центр». Сходим в глюкотеатр. Нынче там, в «Большом брюхе», как раз забойный ужастик собираются показывать. Заодно пошляемся, посмотрим что к чему. У нас в Мехико в такой день всегда устраивают военный парад, карнавальное шествие и фейерверк, в общем, гуляют все, отрываются по- страшному. У вас, наверное, местные заправилы тоже организуют что-нибудь для народа.
– Класс, – ответил я. – А деньги есть?
– Спрашиваешь. – У Макса всегда водились деньги.
Мы встали из-за парты, поселили за спину школьные рюкзачки и направились к выходу. Меня немного покачивало, видимо дыма перебрал. Макс выглядел собранным и, подойдя к учителю, демонстративно пнул его под зад, попав как раз под торчащую указку. Симулакрум судорожно дернулся, заискрил в районе живота и, медленно наклонившись, уперся грудью в учительский стол. Замер. Первая возникшая у меня мысль была: «Теперь администрация пришлет ремонтника, и тот заменит прикольную прическу на новый стандартный, с кудряшками, парик».
– Вот же гад, испортился! – Макс возмутился, но потом махнул рукой. – Ну и черт с ним.
– Что же ты наделал, Корсигас! – Из-за первой парты поднялась черненькая плюгавенькая девчушка, которую звали Мануэла Альварес. Отличалась она от остальных, пожалуй, тем, что успеваемость у этого цыпленка была лучше всех в классе. – Как же мы теперь выучим урок? Я все расскажу охраннику или даже администратору, и тогда тебя точно больше не пустят в школу.
– Только попробуй, и до дома не дойдешь, – Макс сунул кулак ей прямо под нос. – Загонишь это занятие напрямую в память. Родители у тебя богатые, наверняка дома есть «Меморлай». А эту лекцию найдешь в Сети. Так что дерзай.
– Да ты что! Минздрав не советует пользоваться этим прибором. Могут возникнуть проблемы с памятью.
