— Он, сука, не понял, с кем связался, — продолжал бушевать толстяк. — Да я, бля, все двери в Белом доме да на Охотном ногами открываю! — и в доказательство только что сказанного от души приложился обутой в ручной нездешней работы туфель ступней по облицованной дубом стене. Скривился и охнул от боли.
«Врешь — открывание подобным образом дверей в вышеупомянутых учреждениях давно вышло из моды. Теперь в них скромно проходят бочком, предварительно робко постучав».
— Он что себе вообразил? — остановился, взял со стола стакан с чем-то шипучим и осушил в два глотка. Извлек из кармана платок и принялся вытирать мгновенно взмокшую физиономию. — Да я его по- всякому достану! Заплачу бабок и стрелков найму. Лучших!
«Да, хоть всю сборную страны, — стоящий напротив стола чуть слышно вздохнул: — Только куда они будут стрелять?» — зябко повел плечами. Со всеми ими случилось худшее из того, с чем меньше всего хотелось столкнуться: на охоту вышел профессионал-одиночка. В том, что противник — профессионал и не из последних, бывший старший опер второго главка (Второе главное управление КГБ СССР отвечало за внутреннюю безопасность и контрразведку.) бывшего КГБ бывшей империи ни секунды с самого начала не сомневался. А потом еще кое-что узнал, и тут-то стало совсем грустно.
— Что молчишь, Силин? — и, не дав ответить, завопил по-новой: — Просрал гада? За что я тебе вообще бабки плачу? — треснул крупным пухлым кулаком по столу, — Может работать надоело? Так увольняйся!
— Нет, Андрей Юрьевич, — поспешил ответить тот. — Не надоело.
Бывший комитетский подполковник прекрасно помнил, как покинул рабочее место его предшественник, толковый, кстати, мужик, из бывших ментов. Потому что сам «проводил» его на пенсию, а потом лично руководил скромной церемонией по захоронению останков в лесу под Луховицами.
— А то смотри, — Чирков усмехнулся. — Незаменимых у нас, сам понимаешь, не бывает. Если устал, только намекни, понял?
— Я все понял, Андрей Юрьевич.
— Тогда какие будут предложения?
«Заплати! — проорал мысленно Силин. — Заплати, сколько попросили, и живи, сука жирная, дальше!» — но вслух этого, конечно, не произнес. Уж больно не хотелось этой же ночью оказаться на два метра под землей.
— Надо начинать торговаться.
— Что-о-о? — проревел хозяин кабинета. — Ты что…
— Я не сказал платить, — негромко проговорил начальник службы безопасности. — А только торговаться. Пока он будет уверен в том, что получит деньги, ваша жизнь вне опасности. Главное для нас сейчас это потянуть время.
— Ну, допустим, — Чирков с размаху бросил тушу в кресло. Кресло жалобно пискнуло и сделало вид, что прямо сейчас рассыплется. — А пока я буду разводить с ним базар, ты…
— Я буду его искать.
— Где интересно? — ехидно спросил толстяк. Достал из коробки сигару и принялся катать ее по столу. — В Интернете? — махнул рукой. — Садись.
— Ну, зачем же? — Силин аккуратно присел на краешек стула. — Кое-что в этом направлении уже делается.
— А почему не доложил? — грозно спросил великий и ужасный, и нахмурился.
«Да потому, что ты мне рта не дал раскрыть, козел», — быстро ответил подчиненный. И опять мысленно.
— Я уже несколько дней работаю по этому человеку, Андрей Юрьевич, — осторожно начал он. — Вчера мне позвонили. Есть выход на его бывшего сослуживца, и не просто сослуживца, а напарника, — торопливо добавил. — Это стоило денег.
— Сколько? — платить Чирков не любил и всегда переживал расставание с деньгами болезненнее, чем мать с единственным, уходящим на войну, сыном.
— «Десятку».
— Небось, половину «откатил»? — подозрительно спросил толстяк.
— Что вы, шеф, — с искренней обидой в голосе, проговорил Силин. «Откатить» в этот раз не получилось. В смысле, не удалось положить себе в карман половину суммы, пришлось удовлетвориться жалкими тремя тысячами.
— Ладно, — Чирков запустил сигарой в стоящую у стола урну и промахнулся. — Как говорят братья- хохлы, це дило. Молодец, Силин, рано тебе на пенсию. Пошли за этим бывшим ребят, пусть прихватят и отвезут за город. Там и поговорим.
— Боюсь, не получится, — покачал головой тот. — Человек работает у Крупина.
— В «Русской стали»?
— Так точно, — подтвердил Силин. — Тренирует его бойцов. Так что, сами понимаете…
— Тебя что, учить надо? — взбеленился толстяк. — Любого можно взять тихо и без шума!
— Не любого, — неожиданно твердо возразил Силин. — Человек работал в очень серьезной структуре. Может подняться шум, а разборки со «Сталью» нам ни к чему.
— Да я этого Крупина вместе со всей его шарагой… — начал было Чирков, но продолжать не стал.
«А вот «Сталь» тебе, дружок, точно не по зубам, — злорадно подумал бывший чекист. — Крупин тебя просто растопчет как слон шавку».
— Так что будем делать? — спросил, постепенно успокаиваясь, хозяин кабинета.
— Для начала съезжу в офис «Стали» поговорю с этим Ильиным, — ответил Силин. — Сегодня же.
— Не сегодня, а прямо сейчас. Конкретно его зашугай, ты умеешь, а потом дай бабок, — запнулся. — Немного. И скажи, потом получит больше, когда все закончится.
— Я все сделаю, Андрей Юрьевич, — встал, дождался разрешающего кивка, четко, по-офицерски (шеф это любил) развернулся через левое плечо и направился к выходу.
Глава 20
Инструктор по прозвищу Мастер
«Ты так и не стал профессионалом, Ильин!» Я покидал посуду в мойку и побрел в прихожую обуваться. Это надо же, каким высоким профи заделался мальчик Аркаша, хрен ему в кашу. Именно он вчера под видом дяди из Астрахани и от имени руководства конторы учил меня жизни.
Впервые он появился в нашем управлении лет за пять до того, как я неудачно полетал на вертушке. В свите первого лица нашего главка, в самом хвосте процессии. Груженный как индийский слон или вокзальный носильщик папками, портфелями и прочей ерундой. Если в обходе владений участвовал страдающий подагрой первый замглавного, тому доверяли переноску его тапочек, на случай, если товарища генерала прихватит подагра и понадобится срочно переобуться. Ударно, видать, трудился, мальца заметили, и он потихоньку стал перемещаться от хвоста колонны к середине. В один прекрасный день наверху решили, что он достоин, и Аркаша заделался замом начальника отдела в моем управлении.
И сразу же принялся железной рукой наводить порядок, то есть, как любой другой, ни хрена в самой работе не понимающий, взялся отслеживать опаздывающих на службу и вступил в схватку с джинсами. Переодел весь свой отдел в костюмы с галстуками лично им утвержденной расцветки и… Что было дальше, не знаю, потому что сначала укатил в командировку, а потом, как следует, приложился организмом о планету и начал долгое странствие по госпиталям и больницам.
За годы нашей разлуки, ни об одном дне которой не жалею, Аркаша повзрослел, заматерел, выучился изящно носить костюмы и укладывать волосенки. А еще он, по всей видимости, закончил какие-то специальные курсы для выбившихся в начальники жополизов, где его обучили ставить на место зарвавшихся плебеев типа меня.
