Отгадаешь — тоже судьбу узнаешь.
— Стрельца несут хоронить!
Казаки заржали.
Стырь разохотился.
— А вот — отгадай. Отгадаешь — узнаешь мою тайную про тебя думу. Кто это такая:
— Скажите в городе,— наказывает Степан пятерым царицынцам,— войско, какое сверху ждут, идет, чтоб всех царицынцев в куски изрубить. А я пришел, чтоб отстоять город. Воевода ваш — изменник, он сговорился со стрельцами... Он боится, что вы ко мне шатнетесь, и хочет вас всех истребить, для того и стрельцов ждет.
Пятеро поклонились и ушли.
— Родионыч!.. Подь суды.
Ус подошел.
— Останисся здесь. Стой, зря не рыпайся. Я поеду Едисан тряхну. За ими старый должок есть... И скота пригоню — можа, долго стоять доведется. Гулять не давай... Караул держи. В городе чтоб не знали, что я отъехал. Караул держи строго.
— Не долго там.
— Скоро. Они — тридцать верст отсудова.
...На другое утро в лагерь к Усу явилась делегация от жителей города.
— Батька-атаман, вели выходить из города воду брать. У нас детишки там... Какой запаслись, вышла, а они просют. Скотина ревет — голодная, пастись надо выгонять...
— А чего ко мне-то пришли?— спросил Ус.
— К кому жа больше?
— Скажите воеводе, чтоб отпер город. А заартачится, возьмите да сами замки сбейте. Мы вам худа не сделаем.
— Не велит поди. Воевода-то.
— А вы колом его по башке, он сговорчивый станет...
Экспедиция Разина к едисанским татарам была успешной.
Сотни три казаков гнали перед собой вскачь огромное стадо коров, овец, малолеток лошадей.
Рев и гул разносился далеко окрест. Казаки матерились, орали... Очумелые от бешеной гонки животные шарахались в стороны, кидались на всадников. Свистели бичи.
Степан с Федькой и Иваном ехали несколько в стороне.
К ним подскакали нарочные из Царицына... Что-то сказали Степану. Тот во весь опор понесся вперед, к Царицыну. За ним увязался Федька Шелудяк, Иван Черноярец остался с табуном.
Ликующий, праздничный звон колоколов всех церквей города встретил Разина.
Народ и казаки стояли вдоль улицы, которой он шел. Стояли без шапок, ближние кланялись.
Навстречу ему от приказной избы двинулась депутация города с хлебом-солью. Во главе — отец Авраам.
Степан шел степенно, глядя прямо перед собой; первый царев город на его мятежном пути стал на колени.
Отец Авраам низко поклонился.
— Здорово, отче!— узнал Степан.— Как твой Илюха поживает?
Поп, видно, заготовил что сказать, сбился:
— Поживает... А я вот собрался послужить православному воинству во славу свободнова Исуса...
Степану поднесли хлеб-соль. На каравае стояли чара с водкой, солонка. Он выпил чару, крякнул, отломил от каравая, обмакнул в солонку, заел.
— Где воевода?— спросил.
— В башне заперся.
— Много с им?
— С двадцать.
— Пошли воеводу брать,— распорядился Степан.— Нечего ему там сидеть, его место в Волге.
Сыпанули к городской стене, к башне, где закрылся воевода.
Появилось откуда-то бревно. С ходу ударили тем бревном в тяжелую дверь... Сверху, из бойниц башни, засверкали огоньки, затрещали ружья и пистоли. Несколько человек упали, остальные отбежали назад.
— Неси ишшо бревно!— приказал Степан.— Делайте крышку.
Приволокли большое бревно, стали сооружать над ним — на стойках — двускатный навес (крышку) из толстых плах. Крышку обили потниками (войлоком) в несколько рядов, потники хорошо смочили водой. Таран был готов.
— Изменники государевы!..— кричали из башни.— Он вить узнает, государь-то, все узнает!
— Это вы изменники!— кричали осаждающие.— Государь на то вас поставил, чтоб нас мучить? Царь-то за нас душой изболел, батюшка! Ему самому, сердешному, от вас житья нету!
— Все на колу будете!
Таран подняли, разбежались, ударили в ворота. Кованая дверь погнулась. Еще ударили и еще...
Сверху стреляли, бросали смоляные факелы, но таранящих надежно прикрывал навес.
Дверь раз за разом подавалась больше. И наконец слетела с петель и рухнула внутрь башни. Федька Шелудяк с Фролом Разиным первыми ворвались туда, за ними — остальные.
Короткая стрельба, крики, возня... И все кончено.
Воеводу с племянником, приказных, жильцов и верных стрельцов вывели из башни. Подвели к Степану.
— Ты кричал про государя?— спросил Степан.
Тимофей Тургенев гордо приосанился.
— Я с тобой, разбойником, говорить не желаю! А вы изменники!— крикнул он, обращаясь к изменившим стрельцам и горожанам.— Куда смотрите? К вору склонились!.. Он обманывает вас, этот ваш батюшка! Вот ему, в мерзкую его рожу!— Тимофей плюнул на атамана. Плевок угодил на полу кафтана
