У дверей лифта их ждали пять человек. Один — седой в рабочем комбинезоне без знаков различия и четыре офицера внутренней службы при полном параде и даже в белых перчатках. Не обращая внимания на Рогова, офицеры отдали честь Карельскому, предложили следовать за собой и удалились.
— Это похоже на арест, — удивился Рогов.
— Парнишка задержан до выяснения, — сообщил человек в комбинезоне. — А вас мы приглашаем в совет экспертов.
— Что ему инкриминируют?
— Пустяк. Кражу государственной собственности в особо крупных размерах. Если быть точным, угон звездолета. Простите, я не представился. Я — тот самый адмирал, который запрещал вам садиться.
— … Скажите, Карельский, как за столь короткое время вы сумели наделать столько глупостей?
— Я рано вставал и поздно ложился.
— Серьезней, курсант.
— Адмирал, а назовите хоть одну причину, по которой нам не следовало этого делать.
— Устав.
— Каждый болеет за свою команду. Я хочу, чтоб Моби Дик остался учебному корпусу. А высший генералитет Космофлота хочет прибрать корабль к рукам. Назвать фамилии? Кокорин, Якобсон, Кюрье. Разве не так?
— А разве их желания достаточно? — усмехнулся адмирал.
— Сегодня — нет. Но — предположим. Только предположим, что вы завтра уйдете в отставку. По состоянию здоровья, например. Кто займет ваше место? Даю пятьдесят процентов за Кокорина и тридцать за Якобсона. Разве нет? С другой стороны, возвращается Моби Дик. Привозит результаты. Планета голубого ряда бесполезна для человечества. Скандал!!! Так не бывает! Мальчишки напортачили, надо послать проверочную экспедицию! Разве нет? Под такой шумовой завесой можно послать с проверочной миссией тот же Моби Дик, но уже с экипажем из Космофлота. А кого же еще? Все корабли заняты, все экспедиции расписаны на пять лет вперед. А потом — так просто забыть вернуть корабль учебному корпусу в связи с производственной необходимостью.
— Звучит убедительно, — кивнул адмирал. — Якобсон способен на подобную авантюру. Но что в этом отношении меняет ваш план?
— Все меняет. Результаты экспедиции привозит на Землю Космофлот. Ну, во всяком случае, становится гарантом их подлинности. Споры вокруг принадлежности Моби Дика затихают сами собой, поскольку спорить не о чем. А через два года Моби Дик неожиданно возвращается! Принадлежность его учебному Корпусу уже никто не оспаривает. Все обсуждают результаты первого астроинженерного проекта в истории человечества.
— Ишь как завернул! А если ребятишки погибнут?
Макс тяжело вздохнул.
— Адмирал, у вас есть время, чтоб не торопясь, без спешки поговорить о моральных проблемах? Именно не торопясь, и без спешки. Потому как разговор будет долгий.
— Сейчас — нет. Но мы к нему вернемся. — Адмирал вызвал офицера охраны. — В камеру арестованного. В одиночку. Подальше от остальных.
— Есть доставить арестованного в одиночку!
— Как идут допросы?
— Только начали.
— Допрошенных держите в отдельном помещении?
— Так точно.
— Хорошо… Вот еще — в самом начале допроса пусть кто-нибудь входит в допросную и сообщает, что в околопланетном пространстве отловили Максима Карельского. И еще что-то говорит, но чтоб допрашиваемый этого уже не слышал. Сделаете?
— Так точно
— Постарайтесь, голубчик. Тогда мы услышим от ребят много интересного.
— Это жестоко! — выкрикнул Макс.
— Юноша, это правда. А моральные проблемы мы договорились обсудить позже. Разве не так? Уведите!
Когда за Максом закрылась дверь, адмирал связался с Землей. Вызвал Старое поле.
— Константин, я вас не отвлек от срочных дел? Вы знаете, я в восторге от Карельского. Он так все расписал… Еще немного, и сам поверю, что по другому нельзя было поступить. А какие новости с Моби Дика?
— Легли на дно, адмирал. Погасили огни. Потушили котлы. Свернули все паруса. Встали на мертвый якорь. Какие еще раньше термины были? В общем, затаились и выжидают.
— Сколько времени им надо, чтоб привести корабль в полетную готовность, поднять и уйти в гипер?
— Вечность! Сорок минут, не меньше.
— Вот видите, Константин, а вы о них плохое думали.
Вошел Рогов.
— Вадим, вы внимательно следили за допросом? — обратился к нему адмирал.
— Да.
— Странно Максим себя ведет. По-существу, не скрывает, что они угнали и спрятали корабль. Прямо не говорит, но и не отрицает. Сообщил даже, что вернут в целости и сохранности через два года. Но ни слова не сказал о том, чем они намерены заниматься эти два года. А что вы думаете?
— Мне надо переварить информацию. У этого парня много лиц. Сегодня он совсем не похож на того, с которым я три дня общался.
— Я не тороплю. Подумайте… И маленькая просьба — вы уже знаете, что Моби Дик цел. Но не говорите об этом нашим экспертам. Пусть пока все идет по правилам, которые установили ребятишки.
Тяжелая герметичная дверь с лязгом захлопнулась. Клацнули запоры. Максим осмотрел жилплощадь. Два метра длина, два метра высота. Метр ширина. Откидная койка шириной семьдесят сантиметров на одной стенке, откидное сиденье — на другой. Попробовал опустить койку — не удалось.
— Не дергай, — прозвучал металлический голос откуда-то с потолка. — Койка — это после отбоя.
— Молодой человек, мне ваши порядки до фонаря, — обратился к потолку Макс. — Я из другого ведомства. Присяги не давал. Перед Космофлотом чист и незапятнан. Если подам официальную жалобу, у вас будут бо-ольшие неприятности! Можете проконсультироваться у начальства.
— Салага! Я выполняю приказ. Неприятности будут не у меня, а у старлея, — отозвался потолок.
— Тоже верно, — вынужден был согласиться Макс. Потрогал стены, пол, потолок. Пол почему-то был теплый, а потолок холодный. Подышал на блестящий металл двери, нарисовал пальцем рожицу. Зачем-то лизнул. Дверь оказалась соленой. «Морской водой мыли» — подумал Макс. Потом вспомнил об антисептической обработке помещений и поспешно вытер язык рукавом. Он не провел в карцере и пяти минут, но было уже смертельно скучно. Может, облизать стены, слегка отравиться и переехать в госпиталь? А если выйдет передозировка?
— Ох, умру я, умру! Похоронят меня. И никто не узнает, где могилка моя… — затянул высоким голосом как можно жалобнее. Под конец даже всхлипнул для убедительности и с надеждой посмотрел на потолок. Потолок безмолвствовал. Макс прикинул, где могут находиться камеры наблюдения. Если в противоположных углах, то плохо. Но попробовать можно…
— Эй, салага! — прогудел басом чревовещателя, стараясь не шевелить губами.
— Что? — откликнулся своим голосом и принялся озираться.
— Сиди, не дергайся! Заметят ведь. И рот рукой прикрывай, когда говоришь, — опять басом.
— Ты где? — своим голосом.
— Не вертись, балда! Когда порцайку получишь, хлеб не жри. Мякишем глазки залепишь, будешь королем жить!
— Спасибо, так и сделаю. А ты кто?
