— На линкорах они до Земли за десять дней дойдут, — прикинул Спиид.
— Знаете, что такое чай по-адмиральски? Мой предшественник любил шокировать гостей. Как-то раз гостем был я. Тонкий фарфор, чашечки, блюдечки, серебряные ложечки, печенюжки какие-то… Ординарец подает чай. Скажу честно, это был великолепный чай. Я отпиваю глоток, тут откуда-то сзади, из-за спины появляется рука ординарца с бутылкой и доливает чашку коньяком. Отпиваю еще глоток — опять появляется рука… Скоро в чашке чистый коньяк, я чувствую, что пьянею, и впадаю в панику. Я не знаю, как остановить это чаепитие. Вообще-то полагалось допить одним глотком и перевернуть чашку вверх донышком…
— Почему вы их покрываете? — в упор спросил Рогов.
Адмирал покачал пузатую рюмку с коньяком.
— Давайте порассуждаем о моральных проблемах. Я не Карельский, так складно говорить не умею. Но вдруг в чем-то вас убедю. Допустим, мы раскроем глаза широкой общественности. Кому от этого станет лучше? Ребятишки с треском вылетят из космоса. Учтите — это лучшие из лучших. Сливки двух старших курсов.
— Вы же сами говорили Карельскому — есть закон, и есть устав.
— Мало ли, что я кому говорил… Закон написан стариками и для стариков. Закон защищает не умного, а сановитого. Будь вы хоть Ньютоном восемнадцати лет от роду, ничего сами сделать не сможете, пока сановитым не станете.
— А если они погибнут?
— Семьдесят человек на три месяца — сколько это человеко-лет будет? Семнадцать с хвостиком. Почему за семьдесят вы не волнуетесь, а за четверых боитесь.
— Ну вот! — Рогов вскочил и забегал по кабинету. — Вы уже и рассуждать стали как Карельский. В безликих человеко-годах!
— Скажите прямо, Вадим, что вам не нравится?
— Все мне не нравится. Этот безумный проект не нравится, не нравится, что вы таскаете меня как свадебного генерала…
— Больше не буду. Вы только не выдавайте старика. И не переживайте так за ребятишек. Бог хранит безумцев. И кто мы такие, чтоб решать их судьбу. У них свое начальство есть. Пусть у Корпуса голова болит.
— А вы будете давить на Корпус, так?
— Грешен, — согласился адмирал. — Буду. Люблю романтиков. Я сам где-то в глубине души романтик.
Глеб откинулся в кресле, положил ноги на край пульта, надвинул сомбреро на глаза и замер.
— И как это понимать? — удивился Кон.
— Ты здесь? Я тебя не заметил. Уйди. Искренне горюет тот, кто горюет без свидетелей. Это сказал Марциал, и я с ним согласен.
— Никак ты выпил? — изумился Константин.
— Выпил? Не то слово. Я пытался напиться вдрабадан. Но сегодня — не берет.
— Так плохо?
— Сам прикинь — Корпус хочет вернуть корабль. Но МОП заинтересовано в продолжении эксперимента. Им хорошо — они ничем не рискуют. Все шишки на Корпус.
— А Космофлот?
Глеб приподнял сомбреро.
— Космофлот поддерживает МОП, но его голос ничего не значит. А финансирует нас МОП. И МОП давит на Корпус. Как ты думаешь, что придумали умники наверху? Угадай с трех попыток!
— Не буду. Говори.
— Возложить ответственность на нас. Мы — эксперты, мы владеем ситуацией. Как мы скажем, так и будет!
— А ты?
— А я выбил нам отсрочку. Две недели на «последний вздох». Сказал, что нужно провести собеседование с курсантами, уточнить детали. — Вновь надвинул сомбреро на глаза.
— Срань! А как хорошо все начиналось…
— Воспоминание о былом счастье усугубляет горе, — откликнулся из-под сомбреро Глеб. — Эм Монтень!
— Что решать-то будем?
— Я уже решил… Все просто. Если мы вернем корабль, начальство нас прикроет. Возможно, даже наградит. Буква закона будет соблюдена. Если будет драка, она пойдет наверху, и нас не коснется. А если наоборот… Понял теперь, зачем я выбил две недели «последнего вздоха»? Хочешь коньяка? Спирт я выпил, а коньяк не люблю. В нос шибает.
Эля перечитала строки и поморщилась: Вроде, все точно, но слишком мрачно. А ведь на самом деле все из рук валится! И сосредоточиться ни на чем не удается. Изматывает ожидание. Скорей бы…
Эльвира взмахнула челкой и продолжила:
— Мне надо к психоаналитику, — сказала она вслух и посмотрелась в зеркало. Сморщила носик. — Еще даже не начали, а я раскисла. Правильно Максик говорил, нечего в космосе энтузазистам делать. Работяги нужны. Может, летопись начать писать? Но это дело серьезное. Хуже бы не было, когда вернемся.
Эля решила посоветоваться с капитаном. Влетела в кубрик — и застала целующихся Лэна и Джоанну. Лэн покраснел и покрепче прижал к себе девушку. А Джоанна хихикнула и замахала ладошкой, мол, выйди, не мешай.
В коридоре Эля прижалась спиной и затылком к холодной стене, решая, не посоветоваться ли с Томми.
— Нет, рано. Может не так понять! Господи, чем же заняться???
Все— таки, решила заглянуть в рубку. Спиид устанавливал новую кнопку на пульт. Открыл несколько лючков в полу и засунул в один руку по плечо.
— Эльхен, ты вовремя! Сунь руку в люк, прими провод.
— Сунула. Какой? Тут их много.
— Тот, который шевелится.
— Поймала!
— Вытягивай на себя! — Спиид поднялся с пола и начал отвинчивать рамку вокруг стекла с надписью: «В случае аварии разбить стекло и нажать на кнопку».
— Томми, а что мы делаем?
— Не могу же я в каждом полете стекло бить…
— А что эта кнопка делает?
— Фиксирует мебель и всякую дребедень.
— Как? Покажи!
— Это же для аварийной ситуации, — Спиид почесал в затылке. — Закончу, сходим в ресторан. Там автономная система есть.
Ресторан состоял из двух залов: В одном все чинно-благородно, столики, скатерти, полированное красное дерево. В другом — стойка бара, высокие табуреты и площадка для танцев. Соединялись залы нешироким проходом с занавеской из бамбуковых висюлек. Эля зябко поежилась. На плечи тут же легла куртка Спиида. А сам он нырнул за стойку бара, бормоча:
— Это должно быть где-то здесь… Странно, нету… Стоп! Если бармен ее нажмет, то как сам выйдет?
