Монеты на твоей ладони

— Да. Реллин в курсе твоих талантов, не беспокойся. И меры он принял в любом случае.

Лис задумался. Я откинулась назад и закрыла глаза. Мне тоже нужно было подумать. Слишком много сразу свалилось, чтобы происходящее можно было как следует проанализировать. Слова Лиса ничего не дают. Всего лишь обрубленные факты, за которыми невозможно отследить причин. Нда, зато можно отследить следствия…

К черту. На данный момент не существенно. Думай, девочка, думай. Что ты сделала не так?… Гм, последнее высказывание прошу вычеркнуть из протокола. Значит, так… Когда неоткуда начать, начнем сначала.

Итак, Ян. Так значит, он… Мысль появилась и застыла в одиночестве. Взгляд уперся в пустоту. И на душе пусто-пусто. Вакуум. И тишина…

Звенящая. Вызванивающая эхо.

Лесенка, воздушные, тоненькие, ажурные ступеньки, легкая, парящая в пустоте паутинка. Серебристая, мерцающая, прекрасная. Уходящая в никуда. И тишина… тишина…

Итак, Вайскопф. Вот, уже лучше… Приступим. С самого начала. Что возвращает нас все к тому же вопросу: матрица. Либо нерабочая, либо действует неправильно. Я благополучно успокоилась больше, чем… очень надолго. Боги, ну неужели меня так просто просчитать?!… Ну… Ведь дольше него меня мало кто знает, правильно?

Правильно, правильно, самоуспокаивайся дальше, авось не заметишь, как помрешь. Ладно, к чему же мы пришли? Вампир намеренно тянул время. Вычислить наше убежище — это не просто время. Это масса времени, масса знаний и масса ресурсов. И очень, очень сильный аналитик. Темный? Не знаю. Не слишком типичный для них талант, но все возможно. Хотя… Лучше бы подошел все-таки человек. Люди как-то более прямолинейно…

Кровь бросилась мне в лицо. «— Лиан, чтоб тебя порвало, ты утверждаешь новый бюджет или нет?! — Старого на Наломи хватает с избытком. Так я тебе и дала наживаться на общественных ресурсах. — Дались мне твои ресурсы, у меня скоро количество заключенных подскочит втрое. — Ты не можешь этого знать. Так что — обойдешься.» Оно и подскочило. В тот раз пришлось экстренно шуровать в закромах, за что я была совершенно справедливо обругана.«— „Эрец“ скоро рухнет и обрежет тебе поставки, Волчица. Посмотрим, как ты после этого заговоришь. — С чего ты взял? Он стабилен, и будет стабилен еще долго после того, как тебя насадят на кол.» «Эрец» действительно рухнул. И лучшие аналитики Центральной Биржи передали этот прогноз по секретнейшим каналам через два дня после того, как Вайскопфу вздумалось поехидничать.

Осененная догадкой, я продолжила лихорадочно копаться в воспоминаниях, к своему ужасу, находя не одно и не два подтверждения своему озарению. О Боги, ну вы даете… Вот тебе и знаешь человека всю жизнь. Или, по крайней мере, довольно солидную ее часть. Мда, талант у меня. Просто-таки выдающийся талант не замечать происходящего прямо у себя под носом. Я вздохнула. Ну ладно, теперь, по крайней мере, все становиться на свои места. Вайскопф либо имеет в штате крутого аналитика, либо является им сам.

Что обещали тебе? Силу, да. Но неужели ты смог?… Смог как-то подмять под себя магов? И Лойона? Что обещал ты ему, чем угрожал, чтобы он решился на такое?…

Легкий шепоток сознания отозвался эхом в пустующей душе. Смог бы. Воля, хищно-стальная, отточенная веками, сила, сравнимая лишь с силой мага, гений аналитика и острый ум. А главное — опыт, который превращает все это в оружие редкостной силы. Лой ничем ему не уступает. Только этим. Только опытом.

Да, он смог бы. Но сделал ли? Да, он виновен. Он никогда не пошел бы на сотрудничество с темными с завязанными глазами, чьей-то пешкой. Не тот человек. Как змея, он вывернется из рук и как она же, ужалит нападающего в спину. Но впутал ли он в это дело Лойона?

И о Боги, зачем ему Темные?!

Ладно, ничего уже не изменишь. Мир меняется в преддверье катастрофы. И с этим уж точно ничего не поделаешь. И белый шов, который я вижу, кажется белым только потому, что полотно стало чернее сажи. Без темных Лиса не взять, он это показал. Да и мы не позволим. Никто из Сумерек не выстоит в открытом бою со Стражем. Однако ранее этот вопрос обходили хитростью. Теперь — силой.

Мир действительно меняется, оставляя нам, детям прежнего мира, лишь растерянно озираться по сторонам.

— Скай, — позвал Лис.

— А? — я с некоторым трудом вынырнула из омута своих мыслей. — Извини, задумалась.

— Успешно хотя бы?

— Смотря что ты называешь успехом, — сказала я без улыбки.

— Ну, например, раскрытие коварных планов противника. Или, на худой конец, понять, кто же их сюда привел, — Лис явно пытался меня поддержать. Без особого, впрочем, успеха.

— Боюсь, что я.

— Не говори ерунды, — он приподнялся и немного тяжеловато сел рядом, обхватив руками колени, — Как?

— Косвенно, — отрезала я. У меня не очередной приступ паранойи. Просто самая вероятная точка, от которой вампир мог оттолкнуться — это постоянные аномалии моего местоположения. Как кланник, он чувствует меня, и вполне мог заметить, что далеко не всегда я нахожусь там, куда эти чувства показывают. А что до обширности поисков, то ведь главное в аналитике — не умение просчитывать — на это есть компьютеры, и не умение отслеживать следы — на это есть маги, а интуиция на грани предвидения, гибкая, цепкая логика и умение вычленять из сотен тысяч деталей те, что действительно важны. Но все это говорит об одном — дражайший дядюшка растрепал свои секреты. Я посидела еще немного и поднялась, — Ладно, надо двигаться. Ты как, идти сможешь?

— Смогу. Чай, не развалился еще.

— Тогда пошли. И так уже засиделись, — я отряхнула брюки, насколько это было возможно, покрутилась на месте и, сориентировавшись, начала спускаться по лестнице. Я не торопилась и время от времени оглядывалась назад, чтобы убедиться, что с кормовым отсеком все в норме, и он не покатиться прямо на меня. Метров через десять я пожалела об отсутствии фонарика — все по той же причине. Мне все прекрасно было видно, но вот Лис явно был дезориентирован.

Пролет, другой, третий. И тишина… Тусклый металл, сверкающий металл, везде только сталь и воздух, черный, черный, как наши души, души тех, кому все равно. Пустые-пустые, звенящие, как тишина. Несутся, стонут, воют и кричат. В тишине и черноте. А вокруг сталь и воздух, и черное небо, и тусклые звезды, и немытое солнце, и щербатая луна, и осколки чужих миров полыхают, тщась что-то сказать, но не могут, потому что уже тысячи лет мертвы…

Я потрясла головой. Идиотизм какой-то в голову лезет. А почему? Потому что с фундаментальными законами физики не поспоришь — природа не терпит пустоты. Внутри ведь пусто-пусто. Бездумно. Вот так бездумно переставляю я ноги, иду куда-то, а толку? И ведь ничего не случилось, а вот поди ж ты пойми эту душу, с чего ей вздумалось повыть на луну. Не мой сегодня день. Явно…

Алекс.

Мы спускались вниз все ниже и ниже. Вид у Скай был отсутствующий, если не сказать больше. Я перепрыгнул несколько ступенек и пошел за ней чуть ли не след в след. Пусть она сколько угодно считает, что все с ней в порядке, но я ведь вижу… очень многое. И то, чего она сама не видит, в том числе. Не стоит ее сейчас оставлять одну.

Скай приостановилась и свернула. Небольшая квадратная платформа, на которой сходится несколько лестниц. Она шагнула на крайнюю правую и начала подниматься. Я молча шел за ней. Надеюсь, подъем небольшой — иначе я опозорюсь, свалившись мешком где-нибудь посередине. Минута проходила за минутой, а мы все поднимались в том же гробовом молчании. Это мне не нравилось вовсе, поэтому я спросил первое, что пришло в голову:

— Что будет с Ханом?

— Ничего, — она даже не обернулась, но я услышал явственный смешок, — Что, по-твоему, можно сделать с душой? Это в ваших мифах души в аду горят и на сковородках жарятся. А наши души крылаты и в сети не ловятся. Вот сюрпризик был для тех, кто не в курсе маленьких тайн моего семейства…

— Ты хочешь сказать, что…

— Да. Сети его держали ровно до того момента, как его отнесли на пять метров от входной двери.