— Вон наш Марик, — показала Стелла. — За третьим столиком. Ух ты, какая каланча напротив!
— Верзила! — согласился я. — Такого голыми руками не возьмешь.
— Это вам не бокс, а шахматы, — мудро заметил Сервер. — Можно даже с Эйфелевой башней за столик садиться — здесь вам война голов, а не бицепсов!
На нас зашикали, потому что вышел демонстратор, и мы своей возней мешали остальным зрителям.
— Какое-то бессмысленное боление, — вздохнул я. — Сиди и смотри на сцену. Вот если бы заорать, как на футболе: «Марик, банку давай!..»
Стали мы болеть — скука, доложу вам, смертная, но вскоре мое внимание привлек театральный бинокль, к которому прикладывался дядечка, сидевший впереди меня. «Вот это вещь, — подумал я. — Все видно. Хоть бы разочек глянуть…» — и неудержимо потянулся к дядечке и тронул его за плечо.
— Пожалуйста!.. — взмолился я. — Дайте разочек глянуть!
Тот нехотя протянул мне бинокль, и ребята сразу же устремили на меня завистливые взгляды. Я поспешил приложиться к окулярам, и повел биноклем, отыскивая Марика. Ага, вот его сгорбленная фигура! Вот ведь какая сила — бинокль: кажется, протяни руку — и незаметно снимешь ферзя у долговязого противника Марика… «Интересно, с кем играет сегодня наш Марик?»— подумал я и перевел взгляд на табличку, стоявшую перед доской, за которой склонились шахматные рыцари. И вот что я увидел:
В первое мгновение я и не сообразил — что же в этой табличке нестерпимо резало глаза, и лишь перечитав еще раз, воскликнул:
— Там ошибка!
— Где ошибка? В чьей позиции? — обернулся мужчина, давший мне бинокль.
Не отвечая ему, я спешно протянул бинокль Серверу:
— Глянь скорее на табличку, там ошибка! Сервер долго вчитывался в текст и наконец оторвался от бинокля. Закусив губу, он процедил:
— Кажется, я что-то начинаю понимать в этой позиции. Понятно, почему Марик растерялся, увидев нас.
— Объясни, в чем дело? — возмутился я.
— Ну так слушай, — вздохнул Сервер и, наклонившись ко мне, зашептал на ухо — Это не ошибка. Просто Марик играет за сборную наших соседей из поселка Йигирма-Киз. Поэтому и испугался нашего приезда…
— Да разве это возможно? — растерялся я, обезоруженный такой разгадкой.
Сервер вздохнул:
— Как видишь, — бывает.
— Что случилось? — потянулись к нам ребята, и я сказал:
— Приветствую вас, пылкие болельщики из поселка Иигирма-Киз!
Ребята переглянулись, а я, выждав минуту, грустно покачал головой:
— Да-да, я не оговорился. Марик играет не за нас, а за наших соседей. Нате, читайте его паспорт…
И я протянул бинокль Стелле.
— Ловко! — только и сказал она, передавая бинокль теперь уже Мубару.
Владелец бинокля заволновался, увидя, как поплыло по рукам его оптическое сокровище.
— Сейчас вернем, — успокоил я его. — Мы хотим хорошенько рассмотреть позицию.
— Ну что ж, — согласился дядечка. — Я подожду. В первый раз вижу таких страстных зрителей.
Мы решили, что будем сидеть до окончания финальной партии — уж очень хотелось нам теперь поглубже заглянуть в глаза Марику. Наконец к столику, где сидел Марик и Каланча, подошел главный судья, вскоре поднялись и партнеры. Марик устало улыбался; Незримый радиоголос объявил:
— В партии Загратдинов — Егоров победу на тридцать восьмом ходу одержал Марик Егоров из поселка Йигирма-Киз, занявший, таким образом, первое место в
личном зачете. Через пятнадцать минут состоится награждение победителей шахматного турнира сельских школьников.
Мы переглянулись.
— Ну что? — спросил я. — Поздравим друг друга с победой?
— Айда к нему! — зло сказал Сервер. — Я ему сейчас такой мат в один ход поставлю — всю жизнь фигуры собирать будет!
Мы зазмеились к сцене. Марик стоял уже внизу и отвечал на рукопожатия и поздравления незнакомых нам ребят. Увидев нас, он сразу же сник.
— Поздравляем! — сыпанул Сервер и, когда Марик протянул к нему слегка подрагивающую руку, демонстративно спрятал свои руки за спину.
— Ты что? — обиделся Марик. — Разве так поздравляют?
— Руки пачкать неохота, — ухмыльнулся Сервер. — Пусть тебе руки в Йигирма-Киз пожмут.
Марик вспыхнул, но ничего не ответил. Стелла вдруг заплакала. Сквозь слезы она выговаривала:
— А мы… мы… болеть за тебя… п…плечо друга…
— Ребята, я не виноват, — горячо заговорил Марик. — Честное слово! У соседей в поселке не хватило одного сильного игрока — вот они и предложили мне.
— Но в письме же ясно было сказано — ученик из Катта-Каравана, — остановил я его. — Тоже, выходит, вранье?
Марик замялся.
— Не знаю… Это без меня готовили.
— Ясно! — сказал я. — Без меня меня женили! Ты, Марик, сегодня сам себе мат поставил.
— В один ход! — уточнил Сервер. — Пошли, ребята, нас здесь, похоже, не ждали сегодня.
Марик вздрогнул:
— Постойте, ребята, не уходите… Я… Они сказали, что, если я выиграю — мне второй разряд обеспечен.
— Второй разряд? — сощурился Сервер. — А почему ты его не зарабатывал, играя за родную команду?
— А у нас нет сильной команды, — сказал Марик. — Сто лет ждать придется.
— А ты не жди — воспитывай других, нас привлекай в команду. Вон, у меня тоже второй разряд по баскетболу. Так что же думаешь — я его зарабатывал, играя за какой-нибудь Владивосток? Как бы не так. Работаем мы! Борьба икр и бицепсов.
Я махнул рукой:
— Пошли, ребята, партия окончена — пора смахивать с доски фигуры.
К нам подошел незнакомый мужчина, а с ним и те ребята, что были с Мариком раньше.
— В чем дело, Марик? — спросил мужчина. — Кто это к тебе пристает? Уж больно агрессивно кулаками машут.
— Мои друзья, — тихо сказал Марик и уточнил:
— Из Катта-Каравана.
— Ах, земляки! — улыбнулся мужчина. — Ну тогда совсем другое дело. Поздравляйте, ребята, товарища. Отличного воспитали шахматиста!
Я выступил вперед и запальчиво выдохнул:
— Как шахматиста его можете поздравить вы, а вот как друга мы его не поздравим. Он сам себе мат в один ход поставил.
— Какой еще один ход? — растерялся мужчина.
— Предательский! — спокойно заверил я. — Про такой в ваших шахматных книгах не пишут.
Мы дружно заспешили из зала.
— Куда же вы, ребята? — едва не плача, воскликнул Марик. — Сейчас же награждать будут.
Я обернулся:
— Вот и получай свои награды, мешать не будем.
