белую футболку, на которой не было никаких украшений.
— Вот сюда можно? — спросил я.
На футболку? — опешил Сиропов. — Каким образом?
А точно таким же? — успокоил его я. — Лягу на эти железки — вот все на футболке и отпечатается.
Сила! — восхитился Самохвалов и стал ощупывать себя, решая, что бы и ему прислонить к верстальному станку.
В глазах Сиропова исчез испуг, мелькнула хитринка и он засмеялся:
— Чудеса! Никогда не печатался на футболках! Эти самые «Адидасы» тоже ведь на своих майках газетные статьи печатают.
Заговорщицки подмигнув мне, он заторопил:
— Ложись скорее, сейчас дежурная вернется — живо твою майку конфискует.
Я не дал долго себя уговаривать и навалился грудью на станок.
Скалкой… Скалкой меня прокатайте!.. — попросил я. — А то еще не получится.
Получится, — засмеялся Сиропов и несколько раз с силой надавил на спину ладонями — как прессом. Я поднялся и первое, что увидел — отвисшую челюсть Самохвалова. Борька потрясенно выдохнул:
— Гениально! Суровцева удушится от зависти.
Во всю майку четко отпечатались и статья и заголовок — «Не перевелись еще богатыри на земле!»
— Пошли отсюда скорее, — шепнул я Борьке. — А то сейчас дежурная вернется.
Но тут заволновался верстальщик дядя Вася.
— Вы, ребята, погодь! — строго сказал он и обернулся к Сиропову:
— Олег, а нумер — подписанный в печать?
— Подписан, — кивнул Сиропов. — Разве вы не слыхали сами — дежурная за патроном пошла.
Дядя Вася почесал затылок.
— Оно дело-то занятное… Я понимаю. И мальцов не хочу обижать. Но надо бы порядок соблюсти. Дежурная-то права: никак нельзя без письменного разрешения.
Сиропов улыбнулся:
Все в порядке, дядь Вась! Пока Володя до поселка доберется — газета раньше него там будет. Если хотите… — и Сиропов озорно подмигнул верстальщику, — я и сам его в печать подпишу. Свою же подпись продублирую. — И, выудив из кармана красный фломастер, Сиропов написал на моей футболке — прямо над своей заметкой: «В печать!» И поставил число, время и свою подпись.
А теперь, братцы-кролики, дуйте отсюда. Да поживее… — посоветовал Сиропов. — Не забудьте обо всем, что было оговорено. И — тащите новые идеи. Да над словом не забывайте работать. Бумаги не жалейте!
Мы выскользнули из типографии и важно зашагали по улице к автобусу, с радостью замечая, что прохожие не сводят глаз с моей футболки. Свитер я нес в руке. По улице вместе с нами шагало третье марта. Это число стояло сейчас рядышком с подписью Сиропова.
Может, и холодновато еще разгуливать в одной футболке, но мерзнуть мне не было резона. Ведь на моей груди черным по белому было написано — богатыри не перевелись. А какой уважающий себя богатырь станет кутаться в меха аж на третий день ласковой азиатской весны?..
ПОЧЁМ НОВИНКА СЕЗОНА
Горделиво разгуливая по весеннему городу, мы едва не опоздали на первый урок. Надо ли говорить, что футболка произвела в школе сенсацию. Из всех классов сбегались почитать меня и узнать о подвиге Замиры. Пришла и пионервожатая.
Что там у тебя? — спросила Лена. — В школе только и разговоров, что о тебе. Дай почитать.
Читайте, — сказал я, в сотый раз поднимаясь из-за парты. — Мне не жалко, — и добавил: — Можно и у Суровцевой почитать!
Но Авралова и не глянула в сторону Суровцевой, с головой погрузившись в чтение заметки Олега Сиропова.
— Сиропов! — воскликнула наконец Лена. — Да ведь это тот самый, что был у нас на конференции! Он самый, да? Вот и его подпись!
— Он! — подтвердил я. — Другого такого нет.
— Вот здорово! — восхитилась вожатая. — Такого я еще не видела. Это что же — взаправдашняя заметка?
— Угу. Из завтрашнего номера. Все прочитаете.
— Завтра — воскресенье, — сказала Лена. — А такую заметку надо всем прочитать сегодня же. Пошли в вестибюль, — она потянула меня за руку.
— Это зачем еще! — удивился я.
Ну не прибегать же всей школе сюда, в класс, — объяснила Авралова. — Я поставлю тебя в вестибюле у стенда, где мы вывешиваем газеты, — пусть все подходят и читают.
Не-е, не пойдет! — отказался я. — Я же не тумба с объявлениями, чтобы меня читать. Не пойду.
Авралова гневно расширила глаза:
— Балтабаев! Интересы дружины должны для тебя быть выше собственных. Девочка совершила подвиг, а заметка об этом есть только у тебя. Ты не имеешь права лишать дружину законного желания познакомиться с героиней.
Спорить было бесполезно, и я уныло поплелся за Авраловой в вестибюль, стянул с себя футболку и аккуратно повесил ее за плечики на гвозди, торчащие в стенде:
— Пусть читают.
Я подумал про себя: хорошо, что там, в типографии, я лег на набор футболкой, а не живьем. Иначе сейчас, пришлось бы содрать с себя и повесить на стенде собственную шкуру…
— Ты что сделал, Балтабаев! — воскликнула Наталья Умаровна. — Как же ты теперь будешь сидеть на уроке?
— Ничего, я сейчас, — успокоил я учительницу. — Там, в классе, у меня еще и свитер есть. Сейчас быстро надену и к вам прибегу…
В дверях класса я столкнулся с Суровцевой. Увидев меня обнаженным по пояс, она засмеялась:
Глядите, ребята, Балтабаев футболку продал! Почем новинка сезона, если не секрет?..
У тебя денег не хватит, — огрызнулся я. И добавил — Пока не продал. Там, в, вестибюле, повесил — на всеобщее обозрение. На аукцион, как говорится… Пусть покупатели пока смотрят, прицениваются. Иди и ты погляди. Может, понравится?
Суровцева презрительно поджала губы:
Вот еще — футболку про какой-то пожар покупать! Да я в понедельник в такой шубе приду — вы все тут попадаете под парты. С ламой… Папа привез.
В шубе? — удивился я. — А не жарковато ли будет?
Жарковато! — ухмыльнулась Суровцева. — Вам будет жарковато.
Точить с Суровцевой лясы мне было некогда — наверху меня ждал пылесос Натальи Умаровны и ее чистюли-скелетики…
