— Если ее обнаружат, то обязательно устроят засаду. По золе и запаху дыма можно определить, что там недавно топили печь. Когда вернемся, сначала проверим, нет ли там гостей.
— Как проверим?
— Я припер палкой дверь, если ее уберут или поставят по-другому, я сразу увижу.
— А ты не боишься? — спросила она.
— Боюсь, но не очень. Уже привык ко всяким неожиданностям.
— Расскажи о своей жене, — неожиданно попросила Алена.
— Хорошо, только, давай, в другой раз, — отклонил я это рискованное предложение.
Тем более что мне и самому отчего-то стало тревожно.
— Я, пожалуй, залезу на дерево, посмотрю, что делается в округе.
— А не разобьешься?
— Все будет нормально, — пообещал я и полез на липу, росшую на опушке. С нее был хорошо виден наш пруд, и все заросшее кустарником поле. Ни людей, ни лошадей в окрестностях не было. Я слез с дерева и вернулся к Алене.
— Все спокойно, можно возвращаться.
Она покачала головой, но не возразила. Я свернул тулуп, перебросил его через плечо, и мы пошли к себе.
— Ты обещал рассказать о жене, — напомнила девушка.
Я невольно засмеялся.
— Ты, что веселишься? — удивилась она.
— Знаешь, Алена, — уже серьезно, сказал я, — если рассказывать обо всем подробно, то мне и недели не хватит. Тем более что ты совсем не знаешь, как мы живем на своей украйне и многое в наших делах не поймешь. А если в двух словах, то, пожалуйста. Жену зовут Алевтина, сына Антоном. Где они сейчас я не знаю. В Москву я иду в надежде их отыскать. Вот, пожалуй, и все.
— Она красивая? — ревниво спросила девушка.
— Мне очень нравится, хотя некоторые люди считали ее некрасивой. Красота у всех и для всех своя. Когда я увидел тебя первый раз, ты мне не показалась красавицей, а теперь кажется, и краше нет.
Комплимент упал на благодатную почву, девушка от удовольствия порозовела и окинула меня благодарным взглядом.
— Правда?
— Правда, ты необыкновенно хороша, — вполне искренне ответил я. — Недаром тебя дьяк умыкнул. Я когда вчера увидел твои глаза, испугался, что в них утону!
Напоминание о похитителе и связанных с этим переживаниях, отвлекли девушку от самого интересного на свете разговора, о ее красоте. Алена нахмурилась и подозрительно поглядела по сторонам.
— Чует мое сердце, ждет нас беда, — с нескрываемой тревогой сказала она. — Знаешь, Алеша, я всегда такое сердцу верю, оно меня еще никогда не обманывало.
От ее тона и самих слов, мне стало не по себе. Тем более что и у меня самого было тяжело не сердце.
— Когда подойдем к деревне, ты спрячешься в кустах, что бы ни случилось, не высовывайся.
— Мне не за себя, а за тебя страшно, — вдруг сказала она.
Когда мы подошли к деревне, солнце приближалось к линии горизонта. Конечно, правильнее и безопасней было бы дождаться темноты, но сидеть еще целый час в кустах не хотелось. Тем более что до ночи еще предстояло сделать массу дел: вытащить из пруда долбленку, забросить невод, наколоть дров, натопить печь, ждать когда проветрится от дыма землянка, приготовить на завтра еду..
Потому, чем раньше мы сможем начать работать, тем быстрее можно будет добраться до пастели.
— Оставайся здесь, — сказал я Алене, когда до нашей землянки осталось метров двести. — Если там все благополучно, я тебе свистну.
— Я хочу идти с тобой, — твердо сказала она, — нам нельзя разлучаться.
— Аленушка, если там засада, то мне будет легче отбиться одному. Представляешь, если нас застукают, как ты сможешь убежать в своих сапогах? Посиди здесь, в кустах, я все проверю и позову тебя. Дел-то на четверть часа!
— Нет, я не могу остаться одна, — упрямо сказала девушка. — Я тебе говорила, что у меня предчувствие.
— Из-за твоего предчувствия я все это и делаю. Ну, пожалуйста, не упрямься.
— Нет, — твердо сказала она. — Одна я не останусь.
— Ну, хочешь, я оставлю тебе свою саблю. Тебе с ней будет не страшно. Смотри, какая она острая!
Я развязал холстину и показал ей ятаган.
— Ладно, — взяв в руку оружие, неожиданно согласилась она. — Только долго я ждать не согласна.
— Вот и прекрасно, я быстро, одна нога здесь, другая там. Ты и соскучиться не успеешь!
Оставив девушку в безопасном месте, я, не очень скрываясь, пошел к нашему стойбищу. Только подходя ближе к деревне стал продвигаться осторожнее. Кругом было так тихо, что красться по пустой местности, мне казалось, по меньшей мере, глупо. Если бы здесь были стрельцы, то спрятать лошадей им было бы попросту некуда.
Тем не менее, я не стал попусту рисковать и как только кончился густой кустарник, залег за кочкой и осмотрелся. Ничего с того времени, как мы ушли в лес, здесь не изменилось. Тогда я встал и, легко ступая, чтобы не было слышно шагов, подошел к землянке. Кол, которым я припер входную дверь, стоял точно так же там же, где я его поставил. Кроме этого, на земле не было никаких новых следов. Похоже, что пока до нас никто так и не добрался.
Больше таиться не имело смысла. Я порадовался, что смогу рано взяться за работу и, вложив пальцы в рот, свистнул Алене.
— Вот ты и попался, холоп! — радостно воскликнул за моей спиной чей-то незнакомый голос.
Я быстро повернулся. Совсем недалеко, я первым делом поразился, как я умудрился его не заметить, стоял какой-то человек с направленной в мою сторону аркебузой. Сначала я увидел не его, а это нацеленное на меня это легкое относительно мушкета или пищали немецкое ружье с дымящимся фитилем, а уже потом разглядел стрелка, державшего его в руках. Человек был невысокий, даже для своего времени, щуплый, но со здоровенной бородой и напоминал дядьку Черномора из сказки Пушкина.
— Долго же я тебя, холоп, выслеживал, — радостно воскликнул он, кажется, очень довольный эффектом который произвел.
Фигурка была, честно говоря, не страшная, а комическая и я не испытал никакого страха.
— Вы, что хозяин этой земли? — стараясь, чтобы слова звучали достаточно светски и уважительно, спросил я.
— Хозяином земли будешь ты, когда в нее ляжешь! — медленно приближаясь, сообщил он.
