лежать, то никогда не выздоровею, и ты останешься одна. Мне нужно лечиться. Если в раны попала грязь, то у меня будет горячка. Ты посмотрела, куда меня ранило?
— Да, — ответила она, — у тебя вся грудь в крови.
Это ни о чем не говорило, и я понял, что мне придется самому разбираться с ранением.
— Помоги мне выйти, здесь темно и ничего не видно, — попросил я, пытаясь встать.
Кажется, я ее убедил. Алена подставила плечо, и я, преодолевая слабость и головокружение, побрел из землянки. Рассвет только начинался. Выходило, что я всю ночь пролежал без сознания. Невдалеке, там, где разворачивались вечерние события, лежало маленькое безжизненное тело. Девушка и правда сумела убить сумасшедшего.
— Помоги мне лечь на землю, — попросил я, чувствуя, что начинаю падать.
Я вытянулся прямо около входа в землянку.
Несколько минут лежал, собираясь с силами. Потом попросил:
— Раздень меня.
Алена, закусив губу, начала обнажать мне грудь. Кровь давно успела засохнуть, и от боли я на несколько секунд потерял сознание. Когда пришел в себя, девушка кончала отдирать от тела присохшую рубашку.
— Посмотри, какие у меня ранения, — попросил я.
Удивительно, но она не только не упала в обморок при виде крови и ран, но держалась вполне спокойно, как будто делала такое не первый раз. Алена наклонилась над моим бренным телом и начала его внимательно осматривать.
— Ну, что там? — поторопил я.
— Одна дырка большая и две маленькие, — сказал она, — кровь не идет. Они такие страшные…
— Ладно. У нас осталась после бани вода?
— Кажется, немного в горшке.
— Неси.
Алена принесла горшок с остатками воды. Риск был большой, но другого выхода у меня не было. Разжигать сейчас костер было категорически нельзя. Я попросил ее отрезать лоскут от моей нижней рубашки и протереть раны. Как ни осторожничала девушка, боль была адская, но я все терпел молча, чтобы ее не пугать. Когда она кончила обработку, стало наконец возможно оценить характер ранения.
Девушка приподняла мне голову, и я увидел, что сделал со мной проклятая аркебуза. Оказалось, чокнутый зарядил свое оружие произвольными кусками рубленого свинца разного размера, но явно сэкономил на порохе. Картечины пробили свернутый тулуп, который я нёс переброшенным через плечо, кафтан, и разворотили мягкие ткани, не пробив грудную клетку. Сознание я потерял, скорее всего, от болевого шока.
— Видишь эти кусочки? — спросил я Алену.
— Вижу.
— Тебе придется их вытащить.
— Хорошо, а я смогу?
— Сначала свяжешь мне руки, потом подцепишь их ножом и вытащишь. Если я стану ругаться или потеряю сознание, не пугайся. Кончишь, приложи к ране тряпочку смоченную уриной.
— Зачем? — поразилась девушка, явно смутившись от такого необычного предложения.
— Так нужно. И, главное, ничего не бойся, тогда мне будет совсем не больно!
Началась подготовка к операции. На первом этапе мне пришлось самому принимать в этом активное участие. Когда дело дошло до главной фазы, напускная храбрость, начала меня оставлять. Девушка что-то заметила в моем поведении и тоже оробела. Пришлось взять себя в руки и, подбадривая ее, пытаться даже улыбаться.
Наконец все было готово, я закрыл глаза, стиснул зубы и попросил:
— Начинай!
От первого же прикосновения к ране меня пронзила острая боль, и я с трудом удержался, чтобы не закричать. Потом почувствовал, как Алена ковыряется в ране, пытаясь вытащить пулю. Я зажмурил глаза, потом их все-таки открыл.
— Получается? — спросил я, увидев над собой бледное лицо с прекрасными голубыми глазами.
— Ты не умер? — задала девушка не самый умный вопрос.
— Пока нет, но если ты будешь тянуть, то могу и умереть.
— Что тянуть? — не поняла она идиому будущего
— Время тянуть. Вытаскивай следующую пулю.
— Я давно все сделала, а ты лежишь и лежишь, — плачущим голосом сказала она. — Я уже подумала, что ты умер.
— Правда! — обрадовался я. — Вот и умница. Стрельцов не видно?
— Нет, только лошадь.
— Какая еще лошадь? — спросил я, пытаясь вернуться в реальность.
— Лошадь, того, который в тебя стрелял.
— Правда? Это очень хорошо! У меня кровь идет?
— Сначала шла, потом престала. Знаешь, я так испугалась. Ты лежал и не дышал.
— Алена, тебе еще придется кое-что сделать, — сказал я, — подними мою правую руку и держи ее над ранами. И не бойся, если я опять засну.
— Зачем?
— Так надо.
— Давай я тебя отведу в баню, а то здесь земля сырая.
Я хотел сказать, что лучше лежать на сырой земле, чем в сырой, но экономя силы, заговорил о более в данным момент важном:
— Когда я засну, сходи к покойному, забери и спрячь его пищаль. И еще у него на поясе есть рог с порохом и мешочек с пулями. Их тоже забери. Они нам могут скоро понадобиться. Разберешься?
Девушка не ответила. Мне показалось, что она отошла.
— Алена, ты где? — спросил я.
— Здесь. Не пойду я туда, я покойников боюсь. Вдруг он меня схватит!
После того, как она отправила ненормального на тот свет, страх ее был вполне обоснован.
— Ладно, потом разберемся с покойниками, а теперь подними мою правую руку и держи над ранами так, чтобы ладонь не касалась тела.
Я почувствовал, как девушка взяла меня за запястье, и поднимает руку. Таким способом самолечения я еще не пользовался, но другого выхода не было. Сам я руку поднять был не в силах.
Однако все происходило как обычно, раны начали пульсировать остаточной болью, а на меня вскоре навалилась слабость.
Я сосредоточился чтобы не провалиться в спасительное беспамятство и, сколько мог, контролировал свое состояние. Когда почувствовал, что дошел до предела, прошептал:
— Все, хватит.
