– Сам ты «опохмелово», – вскинулся Славин. – Знаток русской словесности.
Мне очень хотелось вскрыть посылку или хотя письмо, но есть на свете вещи, которые нельзя себе позволять на людях.
– Пострадавших много? – спросил я, показав рукой на парк.
А ведь это самое важное, поразился я. Почему я сразу не задал этот вопрос? Что же со мной творится, подумал я с тревогой, что с нами со всеми творится?
– Только оглушенные, – оживился Банев. – Народу было мало. Больше всех пострадали те, кто купался в бассейне, потому что кто-то с испугу сильно испортил воду. Знаете, Ваня, как дело было? Одну пилюлю гектона засунули статуе между ног и металлическими экранчиками прикрыли, вторую пилюлю – на постамент, под ноги, чтобы арматуру с мясом вырвало. Оба заряда сработали синхронно. Радиус опасной зоны при такой схеме – не более десяти метров, так что никого не ранило.
Он был автором криминальных бестселлеров, знал толк в подобных вещах.
– Откуда такая осведомленность? – поинтересовался я. – Говорят, террористов было двое…
– Это не мы, – быстро сказал Славин и принялся с ожесточением ковырять асфальт носком туфли. – Нас опередили.
– Я с полицейскими общался, – пояснил Банев, не обращая внимания на болтуна. – Они меня успокоили, что воду в бассейне уже сменили.
Популярный автор нес сущую банальщину, картина взрыва и так была ясна до полной прозрачности. Достаточно двухсот-трехсот грамм тротила или, соответственно, пары таблеток гектона. Направленный взрыв. Обломки летят все в одну сторону, роем, падают кучно, а зона поражения и впрямь невелика. Взрывать памятники вообще совершенно безопасно для окружающих, единственное неудобство – никогда не знаешь, в какую, собственно, сторону полетит каменный рой…
– Кто-то перетряс наши номера, – сменил Виктор тему. – Пока мы к госпоже Вайне ходили. За ОПОХМЕЛОВЫМ, – добавил он со злым упрямством.
– Фамилия такая, – покивал я.
Славин дернул щекой.
– Мелкий ты и мстительный, – сказал он Баневу. – Как габровец.
– А ты дурак и националист! – неожиданно закричал тот. – Сколько можно бездарно шутить? Я же не посылаю тебя в вашу Жмеринку!
– Эй, друзья, друзья, – сказал я им. – Чьи номера трясли?
Банев успокоился.
– Всех писателей, проживающих в «Олимпике». Ваш – в том числе. Мы написали несколько писем в авторитетные международные организации. Вы подпишите, Ваня?
Светский Банев был сегодня на взводе и не собирался это скрывать. Он бросал на меня быстрые взгляды, словно шторки приоткрывал, и в эти мгновения кипящий металл вспыхивал в его глазах; а Славин, хороший друг и собутыльник, всегда гордившийся своей несдержанностью, наоборот, за время разговора ни разу даже не взглянул на меня.
– Подпишу, – согласился я. – Каких только глупостей я в своей жизни не подписывал. Сейчас вот этот патлатое существо объяснит мне, чего оно рыло от меня воротит, и я тут же достану свое остро заточенное перо… (Что-то лопнуло во мне, поперла наружу дрянь словесная – от усталости, от безвыходности, от того, что все вокруг развлекаются, а мне почему-то нельзя.) – Я что, Женя, пахну как-то не так? – осведомился я, силой развернув Славина к себе лицом.
– Правда ли, – звонко сказал он, – что тебе подарили бутыль самогона и ты ее разбил?
Я взял его под мышки и затанцевал с ним вальс.
– Пять литров горилки, – сказал я. – Вдре-без-ги.
– Нарочно? – спросил он, заранее зная ответ.
– Ну не понравилось мне, сивухой воняло.
Он вырвался. Он встал передо мной, красный и потный.
– Ты мне больше не друг, Жилин, – объявил он.
– Послушай, Опохмелов, – сказал я ему. – На обиженных воду возят. А также кладут их под нары. Тоже мне, центр мира. Гора Кайлас. Ты хотел правды? Вот она: это была не горилка, а ракша, непальский самогон из риса.
– Я тебе больше руки не подам, Жилин, – ровным голосом сказал Славин и отвернулся.
– А как насчет вас, Виктуар? – шагнул я к Баневу. – Я ухожу. Вы не откажете мне в рукопожатии?
Тот посмотрел на протянутую ему ладонь и откровенно растерялся. Рафинированный, пастеризованный и дистиллированный Банев не находил нужных слов! Сказал бы прямо: ты грязен, Жилин. Пусть ты и птица высокого полета, Жилин, но зачем же в собственном гнезде-то гадить?.. Просто скулы сводило от неловкости за них обоих. И ответить мне было нечем. И тогда я пнул ногой крутящиеся двери, ведущие в холл… Виктор Банев все знает про взрывчатку, думал я, именно это нравится читателям в его книгах. Евгений Славин разбирается в человеческих душах, хоть и верит в плохого Бога, – именно это нравится критикам. Незаурядные люди. Люди, на которых не обижаются. Есть, знаете ли, такие люди – на которых не обижаются…
В холле гостиницы, укрывшись в одной из свободных зон отдыха, я наконец-то смог заняться посылкой от Учителя. Сначала вскрыл конверт с письмом.
«Ванечка, Вы забыли у меня электронный блокнот и дополнительное запоминающее устройство. Вероятно, все это нужно Вам для работы. А стило к блокноту поищите у себя в карманах, у меня его не было. ДД». Посткриптум: «Я не знал, что выпускаются запоминающие устройства на триллион страниц».
Забыл – это понятно, подумал я. Нужно для работы… Но почему – электронный блокнот? Разве блокнот я забыл у Дим-Димыча на его письменном столе? Да еще в комплекте с запоминающим устройством на триллион страниц… Учитель тоже не видел?
Ох, как не вовремя появилась на сцене эта посылка…
Освобождать коробку от пергамента было не обязательно: и так ясно, что внутри. Я нашел взглядом бар – и пространство послушно свернулось под моими ногами. В холле работал стереовизор, большущая тумба до потолка, вокруг него расставлены были плетеные диванчики, вытащенные из ближайших зон отдыха, и все люди, находившиеся сейчас на первом этаже, скопились здесь. Кому не хватило сидячих мест, те безропотно стояли. Люди не переговаривались, не обменивались мнениям – молча смотрели и слушали. Разгромлено гнездо фальшивомонетчиков, вещал первый европейский канал. Полицейская операция проводилась совместно Интерполом и Службой контроля при Совете безопасности ООН. Подпольная организация была в буквальном смысле подпольной: обнаружен настоящий подземный городок с развитой инфраструктурой, созданный на территории Университета при небескорыстном попустительстве ректората и прямом участии большого числа сотрудников и студентов. Фальшивомонетчики имели наглость подделывать все основные мировые валюты, и они же с неясными пока целями совершили вчерашний налет на этнографический центр «Новый Теотиуакан», во время которого погибло девять мирных ученых из Латинской Америки. Убийцы, варвары, нелюди. Степень вовлеченности преподавателей и инженеров Университета еще выясняется, но главарь банды уже известен: некто Станислав Скребутан, занимавший видный пост в правительстве…
– Почему вы смотрите Европу, а не местное вещание, – шепотом поинтересовался я у менеджера, бессильно привалившегося к мозаичному панно.
– Потому что ни одна наша станция не работает, – был мне ответ, – ни телевизионная, ни радио.
Дикторы стеснялись своих же слов: по-моему, они понимали, какую лапшу их вынуждают вешать зрителям на уши. Вот образцы поддельных валют, показывала камера, вот остатки оборудования. Преступники пытались уничтожить улики, но, как мы видим, в полной мере им это не удалось. Взрыв тайного денежного хранилища был организован и осуществлен лично главарем, который, по непроверенной информации, погиб в огне. Сохранилась видеозапись, сделанная перед самым взрывом, и сотрудники Службы контроля обещали в скором времени предоставить ее прессе…
Подавив рвотный рефлекс, я зарулил в нишу, где располагался бар. От таких новостей хотелось немедленно под душ, отмыться. А здесь было пусто: всех потенциальных клиентов переманили новости; впрочем, нет, кто-то с бокалом в руке лениво качался вверх-вниз на табурете возле стойки. «В целом полицейская операция прошла в мягком режиме, – неслось мне вслед. – Жертв нет, никто серьезно не
