пострадал…» Никто не пострадал, никто не пострадал, – какое длинное эхо. Что тебе еще надо, Жилин? Жертв нет! Поверь в это и утрись… Бармен был тот же, что и ночью, – большая удача! Человек просто горел на работе, совсем не жалел себя, пчелка трудолюбивая. И опять он проповедовал, ревнитель трезвости и чистых кишок.
– Человек рождается здоровым, все болезни приходят к нему через рот, – втолковывал он единственному посетителю. – Гиппократ сказал!
Новообращенный слушатель употреблял кислородный коктейль с помощью серебряной ложечки. Внутри стеклянной стойки плавали молчаливые рыбки – тоже слушали.
– Едим для того, чтобы жить, а не живем для того, чтобы есть! – с ходу возгласил я. – Это Сократ. Чем языком болтать, сотворите мне кислородный коктейль, мастер, да смотрите, чтоб был лучший в городе.
Бармен обнаружил меня слишком поздно, не успел придумать, как ему реагировать. Не ждал он моего появления, вот в чем была его проблема. Механическим движением он вытащил из холодильника яйцо и спросил:
– Вам с каким наполнителем?
– С морозным воздухом, – заказал я. – Зимой гадюки сладко спят.
Присаживаться я не спешил, остался на ногах, а посылку от Строгова положил на свободный табурет. Мой сосед повернулся вместе с коктейлем:
– Хорошо вы сказали – про гадюк. Я тоже не смог это шипение вынести, потому и удрал оттуда, – он ткнул ложечкой в сторону стереоэкрана. – Как вы думаете, это правда, что хранилище с деньгами сгорело?
Он спросил меня почти теми же словами, что и старик на площади, и с той же точно интонацией. Оба они еще на что-то надеялись.
– Правда, – ответил я.
– И что теперь? – с отчаянием произнес он.
– А что теперь! – беспечно сказал я. – Выпустят новые деньги, в чем вопрос?
Лишняя пара ушей и глаз были мне совершенно ни к чему, значит, следовало побыстрее от них избавиться. Бармен между тем разбил яйцо, отделил белок от желтка, принялся колдовать над своим аппаратом, – он все делал механически, бросая пугливые взгляды то на нас, то на людей в холле. Бармен тоже на что-то надеялся.
– Вы так думаете? – воспрянул собеседник. – А ведь верно, должны новые деньги выпустить, как же иначе…
– Печатный станок не горит, в отличие от рукописей, – подтвердил я. – Вон там, снаружи, видите? – показал я ему. – Да-да, возле выхода из отеля. Двоих товарищей видите?
По ту сторону стеклянной стены все еще мозолили глаза Банев со Славиным. Что ж, ребятушки, выручайте.
– Один – крупный специалист по взрывному делу, – шепотом сообщил я. – А второй чего только не напечатал в своей жизни. Я уверен, они все знают. Если вы поторопитесь, то сможете расспросить их.
Несчастный человек был переполнен надеждой и потому попался. Он махом прикончил коктейль, сунул серебряную ложечку в нагрудный карман, встал и пошел к выходу, нетерпеливо ускоряя шаг. Едва он покинул нишу, я тут же опустил стальную штору, наглухо отделив бар от холла. Такие шторы были предусмотрены в каждой из ниш первого этажа: в ночное время с их помощью закрывали и опечатывали служебные помещения. Я проделал все это очень быстро, бармен и рта не успел раскрыть, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Теперь мы были одни. Поговорить с приятелем без свидетелей – что может быть естественнее? Надеюсь, никто на меня не обиделся… Когда я перелезал через стойку-аквариум, бармен пискнул:
– В чем дело, товарищ?
– Масс-турбо, – сказал я и подошел к нему вплотную. – Бесконтактное рукоблудие.
Он посерел лицом. Шея, впрочем, тоже посерела, и руки, и даже ногти, – человек будто пылью покрылся.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Это было бы убедительно, если б не трусил он столь очаровательно. По-моему, он решил, что его явились убивать. Он, увы, ошибался. Я подмигнул ему:
– Речь о видеокристаллах, которыми вы снабжали некоторых любителей комиксов. Уникальная, штучная продукция. В магазинах не продается, тиражированию не поддается.
– Вы хотите взять что-то напрокат? – попытался разыграть он дурачка, но попытка не удалась.
– Речь о совершенно особенных кристаллах, после просмотра которых клиент берет хозяйственный нож и режет сотрудницу вашего отеля в массажном кабинете, – терпеливо объяснил я ему.
А также речь о том, подумал я, что консорциум «АКТ» – не что иное, как финансовое прикрытие лабораторий Бромберга. Мне ли не знать это, если я самолично проводил счета на спецтехнику, еще когда числился в перспективных кадрах – в счастливую пору войны с наркодельцами.
А еще речь о том, что я собственными ушами слышал реплику, которую позволил себе один из заместителей Бромберга на закрытом совещании семь лет назад. Было заявлено, что эффект слега – это колоссальный прорыв в науке, какие случаются раз в столетие, и не использовать открывшиеся возможности просто глупо… И очень скоро всевозможные новинки из области психоволновых технологий посыпались нам в руки, как из рога изобилия.
Бармен затрясся. Это была агония.
– Признавайся, ты ведь на самом деле не бармен, а медик? – ласково спросил я. – Клятву Гиппократа, наверное, давал? Давно на старину Бромберга работаешь?
Он вдруг рванулся в подсобку. Куда, зачем? Нету там служебного выхода, малек, я же первым делом это проверил! Я схватил его под мышки и посадил на стойку.
– От кого ты получал психодислептики? Кто контролировал глубину эс-про у ваших подопытных мышек?
– Я не знаю никакого эс-про! – завизжал он.
Я сдвинул со стойки стеклянную крышку, и подследственный провалился задницей в аквариум.
– Контрастные процедуры, – заботливо объяснил я ему, – это идеальное средство, чтобы привести нервную систему в порядок.
Я взял ледяной коктейль и вывалил белковую массу подследственному на темя.
– Обливаться важно с головой, не ограничиваться плечами и грудью, – сказал я. – Воздействуя на центральную часть мозга, мы восстанавливаем норму. Тот, кто возбужден сверх меры – успокоится, кто заторможен – ощутит прилив сил. Ну как, ты вспомнил, что такое эс-про?
– Эстетическое программирование, – простонал он, судорожно цепляясь руками и ногами за края аквариума.
Я вытащил его наружу и бросил на столик с посудой. Он ждал моих вопросов, не рискуя слезать на пол, но я не спешил. Я включил компрессор, подтянул один из пластиковых воздуховодов и спросил:
– Это какой?
– Меня заставили, – торопливо сказал бармен.
– Конечно, конечно, – рассеянно согласился я, разбираясь с переключателями.
– Я у них даже не в штате, – завибрировал он. – Через год мой контракт заканчивается…
Из воздуховода пошла струя воздуха.
– Кажется, джунгли, – сказал я, принюхавшись.
После чего засунул шланг собеседнику в рот.
Он попытался вытолкнуть наконечник языком, тогда я взял его щеки в горсть и свободной рукой дал компрессору полную мощность. Трубка заходила ходуном. Бармен вытаращил глаза, опрокинулся на спину, отчаянно хватаясь за мои руки, но я держал. Я не любил допрашивать, особенно с применением спецсредств, но меня и этому научили.
Нескольких секунд вполне хватило, чтобы нам подружиться.
– С кем ты был на связи? – задал я первый вопрос, когда он выбрался из осколков посуды. – Смотри, пожалуйста, мне в глаза. С господином Пеблбриджем?
– Нет.
