за подписание журнала меньшинства, а 31 октября поняли, что накануне думы нельзя проводить закон в порядке 87 статьи?
Протопопов. — Было так. Сначала государь согласился, а потом я предложил устроить совет трех министров. Продовольственное дело было слишком связано с провозом и земледелием. Уже существовала организация, которая была желательна. Значит, нужно было все это связать вместе. Я думал сделать совет трех министров и об этом говорил государю, докладывал. Это немного затормозило дело. Вследствие этого и журнал так поздно пришел.
Председатель. — На мой вопрос, почему вы докладывали государыне, вы отвечаете для скорости, и потом пояснили, что долго в Ставку, а государыне — через 10 минут. Вам известно было, что существует такая форма общения людей, стоящих у власти, которая называется разговором по телеграфу?
Протопопов. — Я лично никогда этим не пользовался.
Председатель. — У вас принципиального непользования не могло быть. Если министру внутренних дел нужно экстренно снестись с главой верховной власти и если для этого есть возможность пойти в главный штаб, в квартиру военного министра, и переговорить с государем по телеграфу, то зачем министру внутренних дел ехать в Царское Село и т. д.? И когда его спрашивают, зачем он это делает, он говорит: «Я это делаю для скорости».
Протопопов. — Я теперь соображаю, что можно было поехать туда, но я не знал, что есть такой провод. Я думал, что это есть особый царский провод. Затем я не скрывал от государыни этого дела.
Председатель. — Вы несомненно не скрывали, потому что вы докладывали.
Протопопов. — Она была в курсе дела.
Председатель. — Доклад по серьезному вопросу супруге царствующего императора… при чем тут она?
Протопопов. — Это было даже мне указано: если быстро что сделать, — скажите государыне.
Председатель. — Вы ссылаетесь на словесное высочайшее повеление?
Протопопов. — Так точно. Это определенно, я на него должен ссылаться.
Председатель. — Предъявлен листок бумаги, на котором написано: «2–3 октября, совет министров. В правом крыле государственного совета не хватает голосов 10–15» (читает).
Протопопов. — Так точно, это я все помню. Это моей рукой написано. В правом крыле государственного совета не хватает 10–15 голосов.
Председатель. — Т.-е. для чего не хватает? Чтобы дать перевес реакционному правому течению?
Протопопов (читает). — «Дума не примирится с Курловым». Совершенно верно… (читает). Да, правильно… А Комиссарову увеличить пенсию с тем, чтобы не жил в Петрограде. Совершенно верно, это так точно.
Председатель. — Признано, что это правильно. Не разворачивая пока документа, мне хочется спросить: это слово «человек» — вами написано?
Протопопов. — Нет.
Председатель. — Не вами?
Протопопов. — Нет.
Председатель. — Скажите, какие отношения существовали между вами, Бурдуковым и Вырубовой?
Протопопов. — Он ездил туда. Он сам в Царском живет. Он у нее бывал. Ведь, собственно, Бурдуков близкий человек, приемный сын и наследник покойного Мещерского. Мещерского чрезвычайно любил государь.
Председатель. — Вы на «ты» с Бурдуковым?
Протопопов. — Нет, но…
Председатель.— Но он близкий человек вам?
Протопопов. — Да.
Председатель (читает). — «Глубокоуважаемая Анна Александровна. В настоящее время, когда истерзана душа… (документ от 30 января)… 30 января, Царское Село. Ваш Бурдуков».
Протопопов. — Он мне показывал это письмо, я его помню.
Председатель. — Он вам показывал его после отсылки?
Протопопов. — Да.
Председатель. — Скажите, пожалуйста, каким образом, это письмо, отосланное к Анне Александровне, у вас очутилось?
Протопопов. — Может быть, Анна Александровна мне его переслала.
Председатель. — Но вы не знаете, при каких обстоятельствах? Это ваш друг, он вас хвалит. Это письмо идет туда, к Анне Александровне, а Анна Александровна — вам.
Протопопов. — Г. председатель, то, что написано… он написал то, что думал, очень любезно. Потом ко мне пришел.
Председатель. — Я хотел знать, когда он показал вам, до отправления, или после отправления?
Протопопов. — После отправления. До отправления он мне не показывал.
Председатель. — До отправления он вам не показывал?
Протопопов. — Он в Царском живет, а я в Петрограде.
Председатель. — Но Царское не за горами. Теперь позвольте задать вот какой вопрос. Я вам прочел по подлиннику, отправленному им. Тут есть слова: «Вот почему, если среди членов правительства появляется человек с такими верованиями…». А вот у меня другой экземпляр: «Вот почему, если среди членов правительства появляется человек…» Очевидно, нужно думать, что этот человек — вы. Вы говорили, что он показал это письмо после отправки. Каким образом у вас оказались и черновик, и беловое письмо?
Протопопов. — Не знаю. Я говорю: он показывал мне письмо.
Председатель. — Показывал до отправки или после отправки?
Протопопов. — Вот это он показывал (показывает). Вероятно, оно было у меня.
Председатель. — У вас были оба экземпляра, черновик и беловик, который прошел через Анну Александровну.
Протопопов. — Я отлично помню. Я говорил, что очень благодарен за такие лестные аттестации. А затем получилось от Анны Александровны письмо.
Смиттен. — А вам известно, что письмо было доложено императрице? Все то, что дается Анне Александровне, то дается императрице.
Председатель. — Бадмаев был вам довольно близкий человек?
Протопопов. — Бадмаев 27 лет меня лечит. У него хаос в голове, политический хаос. Он постоянно пишет записки, брошюры издает.
Председатель. — Эти записки, которые он пишет, куда он посылает?
Протопопов. — Массами рассылает их своим знакомым. Их читать довольно затруднительно, потому что это полный хаос.
Председатель. — Что же, посылает он их и Вырубовой? Посылает он их…
Протопопов. — Царю.
Председатель. — А может быть и царице. Так?
