Он снимает берет, высвобождая волосы. Он отклеивает усики и стирает ладонью фальшивую щетину. Сбрасывает накидку и расстегивает курточку от спортивного костюма. Потом встает и сладко потягивается.
Полы куртки распахиваются. Под нею — нет исподнего. Всполохи костра играют на обнаженном теле.
Женщина.
Насквозь фальшивый господин Вяземский наконец-то показался в истинном виде!
— Неужели тебе не жалко такую красоту? — спрашивает Софья Ковалевская.
Это — она. Сомнения отпали.
Запахнувшись, он (она) вновь садится.
— И, в-третьих, очки у меня не простые. (Прелестные пальчики госпожи Ковалевской берутся за оправу.) В дужках — иглы с ядом. Бьют не менее, чем на пять метров, достаточно нажать сюда (она показывает, куда). Так что сиди смирно, мальчик.
Она расстреливает меня взглядом, не отнимая руку от очков. Попадет ведь, сука. С такого расстояния трудно промахнуться. Если не наврала насчет игл, конечно…
— Правильно мыслишь, куда бы я не попала, тебе конец. Яд действует мгновенно. Ты, конечно, успеешь выстрелить, но убьешь ли? Есть вероятность, что только ранишь.
— Есть вероятность, что очки самые обычные, — ровным голосом замечаю я.
— Будем проверять? — она кривит губы в усмешке. — Эту штуку мне любовник из разведки одолжил. Полковник один. Все о моей безопасности переживал, милашка… Давай мы договоримся так: ты бросаешь пистолет в сторону, а я прячу очки. В случае чего ты успеешь добежать.
Обдумав расклад, я оставляю пистолет при себе.
Патовая ситуация.
— Ну что, убить тебя на месте? — сердится Ковалевская. — Вокруг никого. Тело — в залив, под баркас.
Похоже, мы поменялись ролями.
— Итак, тебя прислала
— А я тоже знал, что ты знаешь, — говорю я ей. — Твоему самураю-полковнику подсунули «дезу», и вы клюнули. Это всего лишь легенда, будто меня наняла жена Президента — чтобы ты не слишком ерзала, сидя на своем пляже… Или «ерзал»? Я совсем запутался, товарищ Ковалев.
— Кто тебя прислал? — шипит он-она.
— Совсем другие люди.
— Кротов? (Звучит фамилия вице-президента.)
— Никак нет.
— Фельцман? (Называет она главу президентской администрации.)
— Нет.
— Жикаренцев? (Начальник службы охраны.)
— Нет…
И так — еще несколько раз.
— Тогда кто? — вскрикивает она.
— Они все. Все, кого ты перечислил.
— Заговор… — шепчет она. — Все на одного… на одну…
Раскисла. Раскис. Впрочем, лишь на миг.
— Странный ты какой-то, — вновь берет она меня на прицел. — Зачем столько времени разговаривал со мной? Выспрашивал, выслушивал…
— Помнишь ли ты того раззяву охранника, которого подставил на кирпичном заводе? Того юнца, который спал на посту?
— Так это ты? — догадывается она.
— Знаешь ли ты, что с ним было?
…Учился он так себе. Не интересовала его будущая профессия. Средняя школа милиции, что в городе Петродворец, — зачем она нормальному молодому человеку? Разве только затем, чтобы в армию не забрали, в этом единственный ее смысл. Служба в милиции — был тот способ «откосить», который показался ему наименее болезненным. Здоровье-то идеальное, а денег на взятку нет. Взятка — не для сына простых работяг. Поступать в институт ради отсрочки? Мозги нужны — и те же деньги… А в милиции — дослужил до конца призывного возраста, и свободен. Главное, распределиться в хорошее место. Например, в родное Клопино, в Управление вневедомственной охраны. Безопасная и очень спокойная халява…
Так он планировал свою жизнь на несколько лет вперед, подрабатывая в каникулы охранником на заводе. Постепенно обрастал знакомствами, которые в будущем могли бы помочь с распределением. Пока не грянула беда.
Ну, спал, да. А кто ночью не спит? Завод выплачивает Управлению за каждого контролера по две тысячи рублей в сутки. Сам же контролер получает за суточное дежурство всего четыреста. Только пятую часть заработанного! Остальное уходит на содержание тех, кто его же, контролера, по ночам проверяет. Обидно! Как людям платят, так они и дежурят.
В то сумасшедшее утро, когда, проснувшись, он обнаружил вместо стройных рядов поддонов пустое пространство, его увезли в родное Управление прямо с поста. Дело для следователя было ясное: охранник обеспечил своим сообщникам зеленый свет. Телекамеры зафиксировали, что шлагбаум несколько часов подряд был открыт. И сколько ни бей себя в грудь, мол, на этом отдельно взятом посту все и всегда так делают, — не поможет. Следствию была интересна только ночь кражи. Тем более, видеозапись показывала, как один из воров подходил к двери поста. Что было дальше, в кадр не влезло (то есть вошел сообщник в домик или нет), но очевидно же, что вошел! Иначе зачем было к двери подходить, рискуя разбудить спящего контролера? Значит, контролер не спал. Железная логика.
Его поместили в следственный изолятор. Объяснили, что надо сознаться и выдать сообщников, иначе будет плохо. Дали время подумать — в обычной общей камере. Он почему-то не понял, что от него требуется. Еще дали время. Он продолжал настаивать на своей невиновности. Тогда его, курсанта милиции, перевели к уголовникам, — чтобы память прочистилась.
Известно, как уголовники любят милиционеров, особливо молоденьких. Не зря же для осужденных законников специальные ментовские зоны сделаны (на обычной — порезать могут). Сейчас команды резать не было, а насчет остального — по усмотрению. Обрадовались новые сокамерники пополнению, ох, обрадовались! Маленько побили курсанта, как же без этого, а потом принялись развлекаться по- настоящему…
Предварительно, как водится, выбили зубы — чтоб без сюрпризов. И уж потом… Во все дыры. Каждый, кто хотел. Кто не хотел — смотрели и ржали. В прямой кишке несостоявшегося мента забавно хлюпало; изо рта текло. Блевать было нечем… Под занавес зарядили местного «петуха» подоить новенького, — хохмы ради. Прикрутили к кровати, потому что тот все еще сопротивлялся, козел. И опять — смотрели, ржали. Персонал не вмешивался, хотя «глазок» частенько звякал. На эту новую «хату» нашего курсанта перевели днем, и длилось кино до отбоя…
Что было дальше?
Сидеть и ходить подследственный смог не сразу. Впрочем, и в тюряге пробыл недолго. В конце концов его выпустили — ведь похитителей так и нашли, а против него доказухи попросту не было.
На воле к нему подъехали другие люди. «Крыша», под которой жило и работало клопинское кирпичное производство. Причем, не бандиты, нет! Люди вроде бы из своих — опера из криминальной милиции, призванные ловить всякую дрянь, — однако, поди ж ты, «крышуют», блин… Повесили на бывшего охранника долг за пропавший кирпич — пятнадцать тысяч долларов. Где достать такую сумму — твои проблемы, парень. Боссы в полковничьих погонах приказали: долг взыскать — или… Что означает ментовское «или» он не стал выяснять. Продал родительскую квартиру.
Вот такая история.
