— Я сообщил, — спокойно ответил разведчик. — Иначе нас бы не было здесь — и сейчас.
— Хорошо, — Ильзе вдруг понял: напиши разведчик отчет поподробнее, то он, Ильзе, в экспедицию и не попал бы. Или попал, но шестым номером. — Наверное, вы просто не смогли рассмотреть как следует…
— Ясно дело — не мог. С моей-то коптилкой… — разведчик погасил фонарь.
— Это ведь не просто «пещера возможно искусственного происхождения». Это, бесспорно, артефакт, — Ильзе говорил четко, словно диктовал. Собственно, так оно и было — по кабелю и звук, и картинка передавались наверх, в краулер Миадзаки. Любой беспристрастный наблюдатель поймет — именно Ильзе первым понял, что они встретили сооружение странников. Возможно, оно так и будет названо — «зал Ильзе». Или «Станция Ильзе».
— Несомненный артефакт, — протянул Вано. — Артефактище.
Требовалось время, чтобы осознать масштаб находки. Была бы это плита какая-нибудь, скелет прямоходящего двухородового, наконец, ржавая шестеренка — сработали бы навыки. Шестеренки и прежде находили.
— Это станция метро… — Тамара сказала вслух то, что думали все.
— М-да… Определенное сходство, конечно, есть… — согласился Вано. — Станция «Киевская». Или «Рижская».
Свет «жирафы» отражался на мозаичных стенах, колоннах, сводах. Преобладали цвета лимона и охры.
— А вот и путь, — Тамара показала на желоб, гладкий до блеска, уходящий в тоннель.
— Рельсы, рельсы где? — Вано вдруг стало смешно. Надо же — выползет сейчас поезд, они сядут и поедем мы в Библиотеку имени Ленина. Нуль-пространство.
— Не следует ожидать полного сходства, — Ильзе не принимал шутливого тона. Неуместен он, такой тон, перед лицом глобального открытия. Перед лицом истории. — И торопиться с далеко — очень далеко — идущими выводами не стоит тоже.
— Никаких выводов, помилуйте. Просто — первое впечатление, — Вано совершенно не желал конфликтовать с начальником. Сегодня — начальник, завтра — большой начальник, послезавтра — царь и бог. — Вот у вас, — обратился он к разведчику, — первое впечатление какое… каким было?
— Первое? Хм… Испугался, что угодил к бабушке.
— Куда, простите? — Вано с разведчиками старался держаться предельно ровно. Всяко случиться может. У него самого бывший лучший друг оказался в разведчиках.
— Это предание такое, будто где-то в подземелье сидит бабушка-пиявка и нянчит бессчетных внучат. Или внучков?
— Брр, — передернула плечами Тамара.
— Не наводите панику, — однако Ильзе крепче сжал карабин.
— Никакой паники. Пиявицы под поверхностью нападают редко.
— Почему? — приободрился Ильзе.
— Не знаю. О них мы вообще знаем очень и очень мало. Как и об остальном.
— Кто мало знает, а кто мало говорит. Это разные вещи. Болтать обо всем…
— Да, конечно, — разведчик прошел вдоль зала. — Хотя, не исключаю, кроме того пути, которым мы прошли, есть и другие. И в них пиявицы как раз и гнездятся.
— Гнездятся?
— Ну да. Никаноров нашел гнездовье пиявиц в районе Большого Сырта, около полусотни малых особей.
— Что-то я ничего не слышала об этом, — Тамара любила поговорить о пиявках, пауках и прочей фауне, сидя в кают-компании, на базе, но здесь… Конечно, она не суеверная, но с разговорами можно и подождать. Сейчас дел невпроворот — произвести обмеры, хотя бы, запечатлеть поверхность, а времени мало.
— А чего кричать-то? Панику сеять, — Ильзе тоже не слышал, но не зря же призывали к предельной осторожности. Вот он и осторожен.
— Лупят их, лупят, а извести не могут, — пробормотал Вано.
— Кого лупят?
— Известно кого, пиявок.
— Ничего, весной проведут массовый отстрел… — утешил Ильзе. Вано — хороший исполнитель, преданный. Немного порассуждать любит, но немного — можно. Хуже, когда подчиненный молчит. Молчит, молчит, да и вымолчит этакое… хорошо, если в разведчики…
— На вашем счету уже есть пиявка?
— Есть, — Ильзе любовно погладил карабин. — Уложил штучку.
Эту «штучку» приписывали себе, по меньшей мере, полдюжины стрелков Станции Красной. Ее, ту пиявку, прозвали Дракулой, и не без причины: семнадцать пуль оказалось в теле, чья главная, последняя, решающая?
— Будем, товарищи, считать, что мы отдохнули, пора и поработать, — продолжил он и закинул, наконец, карабин за спину. — Тамара, Вано, подключайте периферию к жирокомпасу, будем снимать подробный план. Вы, э… товарищ, попробуйте пройти в тоннель, разумеется, осторожненько, недалеконько.
— Попробую, как не попробовать. На то мы и разведчики — пробовать.
Тамара посмотрела вслед удалявшемуся разведчику. Своих забот мало, можно подумать. Она подсоединила кабель к жирокомпасу, теперь он связан с вычислителем на краулере и, что бы ни случилось, данные будут сохранены. Вано носил по залу «жирафу», она помогала — то есть разматывала потихоньку кабель с катушки и закрепляла липучками к полу, чтобы не спутался. Тонкий, но очень прочный кабель. Прошлый век, конечно, но в марсианских пещерах радиоволны вели себя странно, порой — более чем странно. Концентраторы массы, магнитных и прочих полей, спорили одни до хрипоты, до пены, другие выявляли вредителей, третьи призывали объединить усилия и объединяли, но приборы, дважды проверенные, трижды модернизированные и четырежды опечатанные, наверху вели себя безупречно, а под поверхностью продолжали врать, причем всегда — по-разному. Поэтому самой точной считалась совсем уже рутинная работа, с помощью рулетки, рейки и теодолита. Это для тех, кто придет вслед. Может, для нас же — после утверждения комплексного плана обследования объекта Ильзе (в том, что именно так назовут этот зал, она не сомневалась. Если, конечно, со следующим отрядом не придет Рейтё. Но и тогда вряд ли, слишком уж расплодилось артефактов Рейтё — площадка Рейтё, водокачка Рейтё, ангар Рейтё… Наверху намекают на личную нескромность, Рейтё оправдывается энтузиазмом и настойчивыми просьбами сотрудников. Вот если бы можно было меняться — Ильзе — водокачку, а Рейтё — зал ожидания). Название выкристаллизовалось, и она произнесла его вслух.
— Зал Ожидания Ильзе.
— Что? А, это… Точно. Зал Ожидания и есть, — Вано прикрыл глаза, будто вспоминал что-то. — Нужно мне было на Таймыр, к Зубову. День в похожем зале прокуковал, ожидая попутки. И, странно, людей мало было, совсем мало.
Ильзе только кивнул. С понятием девочка, почувствовала название.
Разведчик неторопливо шел к черному проему туннеля. Нарушать священную заповедь разведчиков, будить тихое лихо не хотелось, да еще имея за спиной эту чудную троицу. С другой стороны, он достаточно пожил разведчиком, чтобы стать фаталистом. Достаточно — срок неопределенный, но семь месяцев — это семь месяцев. Вдвое больше средней продолжительности разведческой службы.
Сходство со станцией метрополитена было велико, но не абсолютно. Не было эскалаторов, ведущих к поверхности, не было рельсов, зато встречались не то скамьи, не то саркофаги — выросты из мраморного пола, на ощупь более напоминающие дерево, чем камень. Может, действительно, скамейка.
Он спустился в желоб, тянувшийся вдоль стены и уходивший во тьму тоннеля. Блестящий и с виду очень гладкий, он был совсем не скользким. Сила сцепления.
Разведчик наклонился. Действительно, гладко, до блеска, он увидел собственное отражение, искаженное, конечно, но отражение.
