нравится играть с этой парочкой? Кажется, раза два или три эти дурни из-за Беаны даже дрались. Вот радости-то ей было!
Наблюдая за движениями проворных рук соседки, Согомак неожиданно выяснил, что с посудой она управляется ничуть не хуже, чем он. Пожалуй, даже лучше. Соплеменница была и впрямь шустрой. Вот и сюда прибежала явно не посуду мыть.
– Не понимаю, как можно любить подобные путешествия. Наверное надо быть абсолютно бесстрашным?
Он улыбнулся.
– Либо абсолютно бесстрашным, либо абсолютно глупым.
– Ты не похож на глупого.
– Да ну?
Беана взглянула на него в упор, и Согомак рассмотрел на ее лице непритворный интерес. Ему стало смешно. Эта дурочка, похоже, действительно положила на него глаз. То ли поднадоели дружки-забияки, то ли решила попрактиковаться на более зрелой особи. А может, просто испытывала на нем свои чары.
– Ты видел когда-нибудь живого птерона? – Она продолжала глядеть на него и, задавая вопрос про птерона, казалось, спрашивала совсем о другом.
– И видел, и слышал.
– Он страшнее морока?
– Скажем так – крупнее. Но мы их не интересуем. – Согомак кивнул на пузырящееся болото. – Сюда они частенько прилетают. Крылья чистят, чешую. Или, бывает, напьются водички и начинают выписывать в воздухе вензеля. Одно слово – пьяные. А иногда тут же прямо и засыпают. В такие моменты их можно даже потрогать.
– Ты трогал?!
– Я их ощипывал. – Проводник легонько дернул себя за ус. – Видишь ли, из щетины птеронов можно плести довольно прочные вещи – циновки, пояса, ножны. Вот и приходится рисковать.
– Ужас! И они не просыпались?
– Почему же, иногда случалось… – Согомак прислушался. – Вот, кстати, и летят. Легки на помине. Слышишь, звенит?
Беана чуть привстала, лихорадочно огляделась.
– Где же они?
– Высоко, отсюда не увидишь.
– А Вихря они не боятся?
– Боятся-то боятся, но у них – скорость, свобода маневра… Между прочим, по звуку можно определить далеко ли бродит Вихрь. Если птерон сам спасается бегством, то и звон у него особый…
Мелькнула тень, шерстистым комком скатившись с заросшего пыльником холма, к болоту подбежало на неказистое существо. Плоское, напоминающее сковороду тельце, маленькая, оснащенная уродливыми челюстями головка. Полутарак-полузверь. Взвизгнув, Беана прыгнула к проводнику, обхватила его за шею.
– Спокойно! Это не птерон, – обычный горец. – Согомак погладил перепуганную Беану по спине.
– Какой грязный, страшненький… – Соплеменница продолжала дрожать.
– Обычный одичавший горец. Совершенно безопасный.
– Но ты посмотри, какой у него отвратительный вид!
– Встречаются экземпляры и похуже.
– А правда, что отрубленные конечности у них могут вырастать заново?
– Говорят, что да. Кое-кто считает, что горец умирает, лишь потеряв голову.
– Ого!
– Только их все равно никто не убивает. Кому они нужны?
Глаза Беаны – пара тлеющих углей – оказались неожиданно близко. А более всего Согомака удивила то, что прежняя лукавая насмешка из них бесследно исчезла. Соплеменница смотрела на него с негой и томлением, ничуть не скрывая своих чувств. На мгновение Согомак даже растерялся. К подобным стремительным переменам он был попросту неготов.
Тем временем горец, не обращая на них ни малейшего внимания, жадно припал к ближайшей вспухающей из земли капле. Глотнув пару раз, перебежал к следующей. Кадык на темной и морщинистой шейке судорожно подергивался. Утолив жажду, он воровато зыркнул в сторону тараков и помчался через болото, часто спотыкаясь, разбивая встречные капли в искристые брызги.
– Видели?! Видели чудище, что сейчас пробежало? – Босой и взволнованный, к ним выскочил Кревет.
– Да это же горец! – Беана фыркнула. – Обычный одичавший горец. Совершенно безопасный!
С явной неохотой она отстранилась от проводника, и лишний раз Согомак подивился, до чего быстро и легко меняется выражение ее лица. Теперь это была прежняя Беана – готовая в любой момент рассмеяться или ужалить колючим словом.
– Если горец, то ладно… – Кревет потрясенно посмотрел на свои ступни. – Смотрите-ка! Раны действительно того… Почти зажили.
– Вот и лечи до победного. – Согомак растерянно поскреб макушку. – А мы тут посуду, что ли, домоем.
– Домоем, домоем, – Беана улыбчиво кивнула. – Ты иди, Кревет, полечись…
То, чего он опасался, все-таки произошло. А ведь сколько раз говорил себе: никаких романов во время походов! До сих пор этого правила ему удавалось неукоснительно придерживаться, но, увы, все рано или поздно подвергается проверке на прочность, не удержался и он. Как бы то ни было, но «мытье посуды» изрядно затянулось. То ли сказалось поднадоевшее одиночество, то ли чары Беаны действительно оказались неотразимыми, но устоять проводник не сумел.
И конечно, уже на подходе к лагерю им пришлось столкнуться с разъяренным Рохом.
– Тварь!.. – Он в бешенстве шагнул к съежившейся Беане. В подобном состоянии что-либо объяснять ему было бессмысленно. Не тот момент и не та ситуация. Поэтому Согомак атаковал почти рефлекторно, ударив не сильно, но точно. Клацнула челюсть, и буян, охнув, опустился наземь.
– Вот и кончилась наша спокойная жизнь. – Проводник досадливо передал котомку с посудой Беане. – Неси в лагерь и скажи Гунту, что пора подниматься. Пусть трубит общий сбор.
– А ты?
– Я чуть подзадержусь. Приведу в чувство этого ревнивца.
Согомак знал, что говорил. Хуже нет междоусобицы и распрей в походе. И понятно, когда грызутся из-за воды или куска ямуса, но когда сходятся в схватке из-за смазливых дамочек, это уже глупо! Глупо и абсолютно не к месту.
Тем не менее, Рох повел себя на удивление спокойно. Очнувшись, пощупал разбитое лицо, кое-как поднялся.
– Ничего личного, Рох. Предлагаю отложить все споры до возвращения. – Согомак старался выглядеть спокойным, однако стерег каждое движение соперника. Бунт – та же истерика, и в идеале подобные вспышки пресекают в зародыше. Однако Рох в драку не полез. Процедив многообещающую угрозу, без скандалов и ропота побрел к лагерю.
А уже через полчаса они выдвинулись к долине, густо поросшей пыльником. Проводник намеренно задал приличный темп, намереваясь разогреть участников похода скоростью. Быстрее выдохнутся – меньше сил останется для склок. Тем более, что двигаться по пыльнику было и впрямь непросто. Вязкая растительность цепляла за ноги, окутывала подобием густого меха. В иных местах клубящиеся стебли достигали роста зрелого тарака, незримые ветви змеились над самой землей, и ничего удивительного, что очень скоро спутники Согомака стали один за другим спотыкаться. Каждые десять шагов им приходилось стряхивать с себя липучую гадость, рывками высвобождать спутанные ноги. Положение усугублялось тем, что в пыльнике в изобилии водились клещи и прочие кровососы. Самые голодные норовили присосаться всерьез, вонзая в тело острые хоботки, шипастыми лапами цепляясь к мокасинам. Бредущие тараки вполголоса ругались, с шипением отдирали от себя кусачих тварей. Согомак не мешал выплескивать злую энергию. По себе знал, что уже через час подобного хода отдых превратится в манну небесную, а все недоброе отодвинется на
