Я остановил его взмахом руки.
– А теперь маленький, но любопытный нюанс. О нем тебя наверняка не уведомили. Я видел тех стрелков довольно ясно и меня до сих пор забавляет то обстоятельство, что на карликах были скафандры.
– Тебе могло показаться, – торопливо начал доктор и тут же осекся. До него не сразу дошел смысл сказанного.
– Что?… Ты сказал, скафандры?!
– Вот видишь, тебе это тоже кажется забавным, – я улыбнулся. – И еще один вопрос: куда целились стрелявшие? Странно, что ты не задумался над этим. Без сомнения корабль являлся главной целью, но он отчего-то уцелел. Уцелела и станция. А ведь на «Цезаре» знали, что я отправился туда. Может, оттого она и уцелела?
– Карлика могли не попасть в нее, – потерянно пробормотал док.
– Ну да, конечно! Куда проще было угодить в крохотную стартовую установку. Великолепная цель! И великолепна она прежде всего тем, что именно с нее был сбит «Персей»! Обычной сигнальной ракетой! Не забывай, что Роберт Крис погиб там же. Лишние следы, лишние улики, – я развел руками. – Делай выводы сам.
Доктор сидел, не произнеся ни звука, устало сложив руки на коленях. Маленький несчастный Айболит… Пока он пережевывал услышанное, я сделал попытку подняться. Голова обморочно закружилась, ноги совершенно не держали. Опираясь о стену, я едва добрел до шкафчика. Морщась от болезненных толчков в затылке, нашарил свой рабочий комбинезон, кое-как натянул на голое тело.
– Жак! – голос доктора звучал испуганно. – Тебе нельзя двигаться! Ты испытал шок, это понятно, но после хорошего сна…
– Никакого сна, док! – отрезал я. – ЭТО не пройдет. А потому тебе придется помочь своему капитану. Хочешь ты того или не хочешь. Прямо сейчас!
– Но ты едва стоишь на ногах!
– Вот в этом и заключается твоя первая задача. Ты поставил на ноги Командора, сумеешь поставить и меня. Только не вздумай спорить! У меня нет на это сил. Далее – и это самое главное – я знаю, что ты не делал уточненного анализа крови ни Крису, ни Ковалеву, ни мне… Все правильно – в этом не было нужды, картина казалась достаточно ясной. Но теперь ты сделаешь и эти анализы. Прогонишь данные через главную машину и пороешься в справочниках. Меня интересуют любые отклонения от нормы. Запомни, любые!.. Примерно через час тебе принесут одну вещицу, ее ты тоже проверишь…
– Но, Жак! Тебе нельзя ни двигаться, ни говорить! Я сделаю все, что ты попросишь, но ты должен пообещать мне, что будешь лежать в постели.
Я приблизился к доктору и, взяв его за плечи, легонько встряхнул.
– Черта-с два, я дам тебе такое обещание. Время работает на них, но ты-то работаешь на меня? Или я не прав?
– Хорошо, Жак, хорошо, – доктор устало кивнул, – Я сделаю, как ты просишь.
– Рад это слышать, – я присел на кровать и принялся закатывать рукав. – И последнее, док. Думаю, тебе небезынтересно знать, чего я жду от уточненного анализа. Будь я специалистом, я, наверное, ответил бы тебе. Но я понятия не имею, что это может быть – вирус, химический препарат или что-то другое. Словом, ты уже понял о чем идет речь.
– Жак! – глаза доктора расширились. – Но ты же сам видел их! Сам!
– Сам-сусам, – я криво усмехнулся и протянул ему руку. – Если мы будем бездействовать, ты тоже увидишь их. Голеньких, страшненьких – каких угодно. Честно говоря, удивляюсь, почему они не появились на «Цезаре» до сих пор.
– То, что ты говоришь, чудовищно!
– Еще бы! Разве я спорю? А потому коли, док. Надеюсь, не все сильнодействующие препараты были истрачены на Командора?
– Да… Я, конечно, что-нибудь найду, но…
– Прекрасно! – я в нетерпении дернул рукой. – И чтобы через пять минут я мог плясать вприсядку. Я не шучу, док!..
В голове немного шумело, но в целом после медвежьей дозы допинга чувствовал я себе вполне сносно. На корабле царило предгрозовое затишье. У руля снова стоял Командор, и снова военные горели желанием разрешить все свои затруднения единым массированным ударом. Пока док работал надо мной, заглянувший в палату навигатор трагическим шепотом сообщил, что на корабль вернулся Линдокс. По слухам, его тотчас арестовали. И еще – что-то затевается наверху, но что именно – этого никто не знает.
Новость только ускорила мое «выздоровление». Я понимал, что теперь военных сдерживает только группа Билиуса. Я молил судьбу, чтобы обычное упрямство помощника не изменило ему и на этот раз. Мы нуждались в отсрочке. Это был наш последний шанс.
Вырвавшись из больничных апартаментов, я начал действовать. Навестив кое-кого из пилотов и выяснив, что никто и впрямь ничего не знает, я двинулся прямиком в радиорубку. Когда не ждут, действовать лучше нахрапом. А потому, кивнув на ходу растерявшемуся охраннику, я беззастенчиво распахнул заветную дверь.
– Макс! Дружище!..
Слава богу, это был он! Бегло оглядев помещение, я сделал ему знак, чтобы он помалкивал и, приблизившись, сунул в руки заранее заготовленный текст радиограммы. Не произнося более ни звука, торопливо отошел в сторону и сделал это вовремя, потому что дверь распахнулась, и в комнату влетел знакомый офицер с лягушачьим лицом. Его сопровождала пара крепких ребят с парализаторами. Первое, что они сделали, это устремили взгляды в мою сторону. Затем словно по команде уставились на Макса, который в свою очередь таращился на всех нас, изображая радостное удивление.
– Господи, сколько гостей! И чего ради?
Радиограмму, предназначенную для космоцентра он успел спрятать.
– Мы пришли не в гости, – отрезал «лягушонок». – Капитан!..
– Аушки? – я издевательски ухмыльнулся. – Вижу, вы возмущены моим вторжением на собственную радиостанцию?
– Есть временное положение, регламентирующее…
– Возражаю! Есть бардак, который ничего не может регламентировать! Вы обязаны были поставить не одного, а двух часовых – внутри и снаружи. Повторяю – двух! – для наглядности я показал лягушонку два пальца. – Я вижу, вы не важно справляетесь со своими обязанностями. Не можете или не хотите? Вот в чем вопрос! Или я ошибаюсь? Не слышу?
– Но, капитан, было указание…
– Мне нет дела до ваших указаний! – загрохотал я. – Сожалею, но на этот раз мне все-таки придется связаться с Командором напрямую. Зарубите себе на носу, милейший: мы имеем дело не с людьми! Обычных в нашем понимании препятствий для них не существует! Вы верно сообразили: сюда навряд ли полезут через иллюминатор. В конце концов это не форточка. Но карликам и не нужны форточки. Ваш остолоп у двери и глазом не моргнет, когда Максу отвернут голову, а его голова, уверяю вас, кое-чего стоит.
По растерянному виду офицера было ясно, что он вконец запутался. Я ошарашил его. Уж лучше бы его наградили оплеухой. Тогда бы он знал по крайней мере – как действовать и кого арестовывать. Я же внес в его отлаженный и безукоризненно выстроенный алгоритм неожиданный сбой. Глядя на его мученическую мимику, я решил, что еще чуть-чуть и «лягушонка» придется отправлять к доктору следом за Ковалевым. Возможно, следовало чуть сбавить обороты.
– Вы должны понять меня, я тоже ответственен за порядок на корабле. В некотором смысле мы делим с генералом тяжелую ношу ответсвенности. Ваше здоровье и ваши жизни – на нашей совести, и я не имею права попустительствовать… – Смешавшись, я встал так, чтобы Макс не видел моего лица. Достаточно было и того, что он слышал всю эту ахинею. – Словом, мы не позволим проникнуть в наши ряды верхоглядству и паникерству. Фронт есть фронт, и дисциплина превыше всего. Дисциплина и бдительность! – я испугался, что Макс может засмеяться, и умолк. «Лягушонок» же напротив – медленно оживал.
– Разумеется, капитан, мы примем к сведению. Двое часовых – это, наверное, разумно…
