– Со мной все в порядке, – капитан приблизил к губам трансивер. – Что у вас?
– Ведем круговое наблюдение. Все спокойно. Только что вернулись сержант с Жориком. Теперь дают очкарикам по шеям, помогают сворачиваться.
– Не бузят?
– Да нет, кажется, сообразили, что дело серьезное. Поспешают, как положено.
– Это хорошо. Грузите всех в машины и будьте готовы тронуться в любую минуту.
– А вы, капитан?
– А я действительно капитан. – С издевкой произнес офицер. – Словом, если понадобится, тронетесь без меня. Ты, Аркадий, старший и будешь отвечать за людей…
– Але, капитан!.. Что там стряслось? Кто-то напал на посты?
Видимо, в танк влез Воздвиженов, он не был напугоан, но голос его звучал напряженно.
«Значит, и тебя проняло!» – мысленно позлорадствовал капитан. Борю Воздвиженова он уважал и где- то даже немного побаивался. Там, в институте, Воздвиженов безусловно был фигурой номер один, однако здесь приоритеты поменялись. Многое теперь зависело от военных – тех, кто в том же институте исполнял обязанности заурядной вохры.
– Пока неясно, Борис Анатольевич. Но думаю, что-то действительно случилось. Словом, не геройствуйте. Если кто-то или что-то покажется на опушке, рвите когти и поскорее.
– А вы?
О, Господи! И этот туда же…
– Я? – капитан хмыкнул. – Я вооружен и очень опасен. Словом, за меня не волнуйтесь…
А в следующую секунду он замолчал. Замолчал, потому что увидел Луговца – рядового второго поста. Сердце скакнуло под ребрами, болезненно ударило под горло. На пост действительно напали, но напали не люди. Луговец был мертв, и спасать его уже было поздно. Рядового швырнули на дерево, нанизав на сук, словно гриб, приготовленный для сушки. Голова солдата безвольно свешивалась набок, с вытянутых рук на землю часто капала кровь.
– Кто же это? Кто, черт подери?! – капитана затрясло. Не трогаясь с места, он судорожно обшаривал взглядом пространство. Метра три высоты, обломанный сук толщиной в человеческую руку – на такое и впрямь способен был только слон. Кто-то из этих очкариков упоминал, кажется, про слона. Или нет?…
А еще через пару секунд он обнаружил и напарника Луговца. Солдат лежал на земле, разбросав ноги и руки, ран у него не было, кроме одной-единственной. Должно быть, сначала его опрокинули, а уж потом чья-то когтистая лапа ударила солдата в голову, переломив шейные позвонки, вдавив череп человека глубоко в грунт.
– Как же это?! – капитан был потрясен. Он уже пятился, понимая, что здесь ему делать нечего. Есть противник, с которым имеет смысл скрестить шпаги, и есть противник, от которого только бегут.
Через пару мгновений он и впрямь уже бежал – с оглядкой, по-прежнему держа автомат наготове, но все же бежал, подстегиваемый ужасом увиденного, потеряв всяческую уверенность в том, что танка и оставшихся в лагере автоматчиков окажется достаточно для отражения надвигающейся угрозы.
– Пантера, уходим! Я бегу к вам…
– Что с ребятами, капитан?
– Нет наших ребят, убиты…
Зверь показался на опушке одновременно с ним. Перепуганный шофер автобуса дал задний ход, бортом задел танк. Треснуло одно из стекол, вскрикнул кто-то из лаборантов. Однако хозяин танка проявил большее самообладание. Тяжелая башня с жужжанием пришла в движение, спешно разворачиваясь. Людям в автобусе на миг показалось, что зверь, высунувший из зарослей только голову, внимательно следит за движением орудийного ствола. Бегущий капитан уже не интересовал его. Зубастая пасть была приоткрыта, наводчику, взирающему на гигантскую, покрытую рыжеватым мехом рептилию, почудилось даже, что он слышит ее шумное дыхание – тяжелый растянутый вздох и такой же выдох, раза в три-четыре реже, чем у человека. Длинной очередью колотнул по листве пулемет, огненным пунктиром кромсая лесную плоть. Стреляющий мог бы поклясться, что угодил зверюге в туловище, но ящер даже не шолохнулся. Два автомата били в его направлении, но он смотрел только на танк – тяжело, не мигая, словно что-то про себя взвешивая и не спеша атаковать.
– Ну, сейчас мы тебя, голубчик, припечем!.. – наводчик остановил крестовину прицела на морде хищника, пальцем притронулся к спуску. Выстрел оглушил всех – даже тех, кто сидел в автобусе. Снаряд разорвался настолько близко, что пара осколков хлестнула по броне танка.
– Хана ублюдку!.. – наводчик торжествующе пристукнул кулаком по колену. Он не знал еще, что ошибся. За неуловимо крохотное мгновение до рокового попадания, узрев слепящую орудийную вспышку, свищ – а способен был на подобное только он один – стремительно пригнулся, пропустив стальной гостинец над собой. Прыжок в сторону окончательно вывел его из зоны прицела. Ни одного из осколков разорвавшегося снаряда, защищенный мощным броневым панцирем зверь так и не почувствовал.
– У него не реакция, а черт знает что! Не понимаю, как он мог удрать? Там ничего, абсолютно ничего – ни крови, ни каких-либо останков… – капитан обреченно мотал головой.
– Зато есть следы.
– И какие! Не следы, а следища!
– Да, но как он успел? Здесь всего шагов сорок-пятьдесят, я не мог промахнуться!
– Снаряд ударил по сосне. Вот примерно здесь, капитан поднял над собой руку. – Но толкнулся он, когда прыгал, крепко. Вмятины в земле сантиметров на двадцать, если не больше.
– Хорошо, что мы захватили гипс, – Воздвиженов сунул под мышку полиэтиленовый пакет с гипсовой мукой. Заметив хмурую складку на лбу капитана, торопливо пообещал:
– Нам понадобится не более пяти-семи минут. Кроме того, четверо ребят уже погибло. Вам ведь не хотелось бы, капитан, чтобы смерть их прошла впустую?
Офицер хотел было возразить, но вовремя вспомнил, что за телами убитых все равно надо будет сходить. Как раз – те самые пять-семь минут.
– Ладно, валяйте, – он устало махнул рукой. – А ты, – капитан взглянул на наводчика, – кинь с пяток снарядов в этом секторе. Надо как следует отпугнуть эту тварь.
Глава 13
Жизнь несмотря ни на что, продолжалась – и временами довольно бурно. Гражданские чаяния нашли наконец отклик у властей, и муниципалитет с должной помпой, хотя и не без скрипа, организовал нечто вроде собрания представителей от народа. Более дюжины ораторов от различных партий и течений плюс руководители дружин, пожарных команд и прочих служб тесно заполнили зал мэрии. Словом, количество избранников и представителей собралось вполне впечатляющее. Приглашали, разумеется, не всех, но поприсутствовать и высказаться изъявили желание многие. Даже от «бульдогов» заявилась парочка патлатых орлов. Держались «орлы» особняком, с подчеркнутой невозмутимостью. На окружающих поглядывали с гордым небрежением. «Банкиры» тоже кучковались в стороне, отличаясь от большинства вычурностью одежды – то бишь фраками и бабочками, белоснежными и чуть ли даже не кружевными манишками. Медведь Поль в своем замурзанном, видавшем виды мундире – стертыми локтями и выцветшими погонами – смотрелся рядом с собравшимися дико. Его, впрочем, собственный вид нимало не смущал, и, прорвавшись на трибуну одним из первых, он без обиняков высказался в том духе, что для достойного начала неплохо бы чуточку подчистить зал, а в частности «выкинуть вон бульдогов вкупе с банкирами и прочей сволочью.» Указательный палец Поля яростно ткнул в вышеупомянутых товарищей. По залу пронесся разнородный гул. К тем же «банкирам» в большинстве своем относились довольно лояльно, «бульдогов» же откровенно побаивались. Председательствующий позвонил в колокольчик и убедительно призвал собрание воздержаться от резких выпадов. Предложение же импульсивного оратора он попросту проигнорировал.
– Что ж, хорошо! – Поль яростно бухнул кулаком по трибуне. – Пеняйте потом на себя. Предупреждали вас. А из собрания этого так и так ничего не выйдет. Такая вот коллизия!..
В этом он оказался прав. По части «коллизий» Поль вообще никогда не ошибался. Из собрания действительно ничего не вышло. То есть, сначала присутствующие вволю попикировались, затем стали откровенно ругаться, а когда ругаться устали, принялись жаловаться. Бедный Ганисян угодил в число последних, и пламенная его речь потонула в хоре посторонних причитаний и просьб.
