Дуг осторожно доковылял до стола и подцепил негнущимися пальцами рюмку. Вино обожгло ему гортань, в груди разом потеплело. Подчиняясь кивку доктора, он вернулся на место.
– Ну что, поговорим? – Трон продолжал ласкать стоящего дога.
– О чем? – Дуг с тоской разглядывал пса.
– Как о чем? – Трон притворно удивился. О дружках твоих. Кажется, Киль ясно выразился насчет своего нюха.
Дуг хотел высказаться о Киле еще яснее, но сдержался.
– Невероятно! – с сарказмом воскликнул доктор. – Быть такого не может! Киль, старый служака, и ошибся! – оставив пса в покое, он взялся за бутыль и аккуратно налил вровень с краями. – Такой славный малый, да еще с нюхом, как у Короля… Может, ты его чем обидел? Не зря же они так тебя отделали?
– Я его не обижал.
– Жаль… – Доктор медленно и со вкусом выцедил рюмку, шумно выдохнул через нос. Казалось, процесс затянувшегося выдоха доставлял ему не меньшее наслаждение. Трон даже зажмурился. Крылья его изящного носа едва заметно трепетали.
– Жаль. Было бы забавно, если б однажды его кто-нибудь обидел. Нашего старого доброго служаку…
В самом деле, забавно. Дуг подумал, что тогда бы его точно не повезли сюда – просто пришибли бы на месте.
– Кстати, имя Босх тебе ни о чем не говорит? – глаза доктора невинно лучились из своих впадин.
– Нет, – Дуг тщетно пытался отгадать, какую ловушку готовит ему Трон.
– Странно… Я, признаться, надеялся. Может, ты знаешь их по иным именам? Скажем, Дуглас, Пьеро, Клэнг, Виктор, Рюрик?… Назвать кого-нибудь еще?
Дуг похолодел. Он подумал не о Викторе с Клэнгом, а о Конде. Если Трону известны эти имена, он вполне мог знать и Конду. Штурман облизнул разбитые губы.
– Вы меня с кем-то путаете.
– Может быть, – легко согласился доктор. Впрочем, выяснить это проще простого. Сначала пороемся в картотеке, а после справимся по сводкам с информацией о всех последних беглецах с твоими приметами. Ну, а потом… Потом можно приступить к так называемой обработке. Надеюсь, о ней ты наслышан?
Дуг промолчал. Горло у него пересохло, и он боялся, что голос выдаст его.
– Правда, сразу оговорюсь, подразделение это не совсем мое, но отчего бы не помочь коллегам? В конце концов, вскроется еще одно гнездышко плушей. Обществу польза и полиция признательна. В наших нынешних условиях признательность полиции многого стоит. Да и гнездышко подвернется весьма кстати. Повесят на вас всех собак и спишут за ненадобностью, – на слове «собак» доктор с улыбкой взглянул на дога. – Устал, песик, стоять? Садись, дорогуша. Слышишь, Король, сидеть!
Дог послушно сел. Неподвижные, с кровавым отливом глаза неотрывно следили за Дугом.
– Сержантская закалка! Это вам не местные ленивцы, – Трон потрепал пса по загривку и снова обернулся к пленнику. – Ты плохо себе представляешь наши возможности. Фармацевтика, инфразвук, электрошок… Подействует любое, не сомневайся. Все-таки прогресс есть прогресс. Как, должно быть, переживают на том свете инквизиторы, что не владели в свое время нашим арсеналом. Взять хотя бы тот же электрошок. Изощреннейший способ пытки! Вырывание ногтей, раскаленные иглы, «испанские сапоги» – все это, извини меня, – жалкая пародия на настоящую пытку. И люди, бросающие перчатку заплечных дел мастерам и Ее Величеству Боли, ни бельмеса не понимают в этом. Они полагают, что истинное мужество способно устоять перед чем угодно. Заблуждение! На Земле из болевой атаки на личность сумели сотворить целую науку! Появились даже свои профессора, свои академик – и эти самые мастера в самом деле порой творят невозможное. Почему? Да потому что и среди них встречаются истинные художники, превращающие примитивное ремесло темниц в высочайшую форму искусства. Да, дружок… В страданиях в самом деле кроется истина. Чтобы по-настоящему кого-то понять, следует его возлюбить, и последователи маркиза де Сада давно отказались от ненависти, ибо только любовь позволяет нащупать ахиллесову пяту клиента. Впрочем, в твоем случае особой изощренности и не понадобится, – Трон улыбнулся. – Хватит наших традиционных испытанных методов. Могу проиллюстрировать. Скажем, я предложу тебе заглотить крохотный электрод и включу после этого пульсирующее напряжение. Разумеется, ты не умрешь и не захлебнешься кровью – нет! Но ты начнешь ощущать свои органы – почки, селезенку, печень… Это пока мы здоровы, мы их не чувствуем. А тут разом все выплывет наружу, да еще как! Организм человека неплохо защищен от внешнего насилия, но перед внутренним он пасует. Впрочем, если пожелаешь, можем попробовать…
Дуг покачал головой.
– Но Виктора ты все равно не знаешь? Так?
– Нет, не знаю.
Доктор с усмешкой налил себе очередную порцию и выпил.
– Твердо решил покрывать дружков? А стоит ли?… Кто они для тебя, в сущности, такие? Такие же плуши, как ты. Или тебе жаль плушей?
– Ну, а Киль, полицейские, обслуга из стационара – они кто? – Дуг в упор посмотрел на сидящего за столом.
– Верно, – Трон отчего-то развеселился. – Другими словами ты хочешь сказать, если они плуши, если я плуш, если все кругом плуши, чего же мы рвем друг другу глотки?
Дуг сосредоточенно кивнул.
– Хороший вопрос, – Трон продолжал ласково улыбаться. – Непростой… Пожалуй, налью тебе еще порцию. Только без лишних движений. Есть вещи, которые Король с удовольствием сделает без приказа. А реакция у моего мальчика отменная…
Когда Дуг, осушив рюмку, снова вернулся на место, доктор велел псу отбежать к стене.
– Там он нам не помешает, – он задумчиво потер руки. – Так вот, дружок, на Саквенте вот уже который месяц вызревает эмбрион земного государства. И как во всяком земном государстве одни здесь готовятся властвовать, другие терпеть.
– Но ничего подобного раньше здесь не было!
Доктор мутно взглянул на него.
– А что здесь было раньше? – он насмешливо оглядел комнату, словно искал что-то. Удивленно развел руками. – Ах, да! Как же! Совсем забыл. Действительно кое-что было. Мир, выросший из клеточного симбиоза, редчайший парадокс вселенной! Ахинея, возможная только при безудержном количестве вариантов! И Земля лишний раз это подтвердила, – Трон успокоенно положил руки на стол. – Один из древних землян, кажется, друг Аристотеля, работал над психологическими характеристиками людей. Некий Феофраст, если ты слышал… Так вот, за свою жизнь он вывел более тридцати характеристических портретов – от холериков до меланхоликов, подробнейшую таблицу, включившую в себя все основные черты землян. Он не учел в ней только одного: нас! Не учел, потому что мы являли собой НЕЧТО! Нечто совершенно невероятное.
– По-моему, институты биогенеза достаточно ясно объяснили…
– Знаю, знаю! Они и сейчас объясняют! На всех углах доказывают состоятельность старой биоэнергетической теории. А что им еще остается делать? Это их хлеб. Вот они и отстаивают право Саквенты на жизнь, – фыркнув, Трон выпятил нижнюю губу. – Да только Земля на это право – слюной. Одним-единственным плевком, который смыл все: и теории, и законы, все наши социальные устои. Или ты считаешь: я не прав?
Дуг с внутренней надеждой пронаблюдал, как Трон еще раз приложился к бутылке. Если схватить ту металлическую штуковину и шарахнуть как следует, можно сходу уложить пса. Правда, если у Трона поблизости оружие… Он порывисто вздохнул. Предприятие представлялось чрезвычайно рискованным, но если станет ясно, что другого выхода нет, он так и сделает.
Доктор тем временем работал над клавишами одного из аппаратов. У Дуга родилось подозрение, что перед ним голографический проектор, только более совершенной конструкции, нежели тот, что стоял у них в подвальчике. Система полускрытых линз вспыхнула лазерными пучками, – на расстоянии вытянутой руки от Трона взмутилось подобие облака.
– Признаться, ты не кажешься мне идиотом, поэтому покажу тебе одну вещь, о которой знают пока
