Мимоходом взглянул в большое настенное зеркало. Пожалуй, и в свои сорок три выглядел он еще очень даже вполне. Спортивный костюм белой шерсти, кроссовки «Адидас», крепкая шея, голова с легкой залысиной на лбу. Если глядеть не слишком близко, то ни морщин, ни едва намечающегося брюшка пока и не видно. Хотя чертова молодость, надо признать, уходила. Убегала и испарялась, как он не цеплялся за нее, как ни старался поддерживать здоровый образ жизни. В отличие от хозяина детдома, Альберт Полуянович ни пил и не курил, по утрам совершал трехкилометровые пробежки, не перегружал предстательную железу, регулярно посещал сауны. Впрочем, в сауны нередко ходили все вместе, но и здесь Альберт Полуянович придерживался строгих принципов, внимательно подбирая клиентуру для утех, тщательно следя за тем, чтобы его малолетние любовники были чисты и здоровы…
За спиной раздался восторженный взрыв голосов. Кто-то кому-то, верно, закатал гол, – вот и блажили. Учитель физкультуры поморщился. Эти переростки с ломкими голосами, туповатым юморком и грубыми манерами вызывали в нем стойкое отвращение. А уж утомляли так, что в первые же минуты урока хотелось взять ремень и перепороть весь класс оптом. Может, потому и разрешал им в отличие от младшеньких, занимающихся в маечках и трусиках, наряжаться во что ни попадя – в трико, шаровары и даже в джинсы. Разглядывать костлявые тела не доставляло ему ровным счетом никакого удовольствия. Вот и сейчас Альберт Полуянович покинул их чуть раньше, чтобы навестить своих любимых салажат.
Мягко ступая по коридору, физкультурник свернул направо и почти тотчас столкнулся с Настеной – заведующей столовой детдома, женщиной полной и белокожей, с глазками, присыпанными стальным песочком, с улыбкой, поражающей обилием сияющего золота.
– Опана! Как говорится, на ловца и зверь…
– Интересно, кто это тут ловец? – хихикнув, Настена поправила прядку волос над ухом.
– А вот это мы и выясним… Ну? Придешь сегодня на вечеринку? – опытной рукой учитель огладил зад женщины. – Уже и торт есть, и шашлыки. Шампанское, само собой, будет. Потанцуем, поворкуем.
– Знаю я твое воркование,
– А что? По-моему, пока получается.
– Да разве я что говорю!
– То-то! Только ты уж и дочку с собой приводи.
– А меня тебе мало?
Альберт Полуянович самодовольно усмехнулся.
– Ты же знаешь, я мужчинка ненасытный. И тебе, и ей отломится. Никого не обижу.
– Ох, и козел ты, Альбертик!
– Брось! Ей это даже полезно. Все лучше, чем сопляк-сифилитик в грязном подъезде вставит. Похватит какую-нибудь болячку, и будешь с ней потом возиться. Кстати, на следующей неделе к нам Сам заезжает, слышала, небось?
– Неужели сам?!
– О чем и речь. Так что нужно все тщательно отрепетировать. Может, и дочура твоя не оплошает. Вдруг да понравится столичной жопе? А тогда, считай, все, – карьера, денежки – все в кармане. Только надо понравиться, понимаешь?
– А если не получится?
– Вот и приводи девочку. Проведу ликбез по полной программе. Заодно и ты посмотришь, поучишься.
– Смотреть я люблю.
– Тогда до вечера, котенок!
Виляя обширным задом, «котенок» проследовала по коридору дальше. Физкультурник же, поднявшись этажом выше, зашел в свой кабинет, тщательно притворил дверь. Приблизившись к столу, торопливо включил монитор. Камеры, спрятанные в душевых, послушно начали передавать изображение. На левом экране мылись девочки, на правом – мальчики.
Выпятив губы, Альберт Полуянович удобнее устроился в кресле, вытянул ноги. Подобные минуты он обожал. Выбор очередной кандидатуры, неспешная оценка минусов и плюсов, попытка представить себе, как это у них будет впервые…
Скажи кто учителю, что он давно превратился в садиста-растлителя, он бы искренне обиделся. Художник, способный оценить истинную красоту, – да, пожалуй! Режиссер-постановщик – тоже в цвет, но никак не растлитель! О каком растлении вообще идет речь, если детям прививаются навыки, без которых в этой жизни все равно никак не обойтись. Возможно, чуть раньше положеного, но и это вопрос тоже спорный. Во всяком случае, мастурбировать все начинают с малолетства. Зачем же безобразить «всухую», когда есть возможность приобщения к полноценному бытию? Ну, а проколы случаются со всеми. И тех двух мальчишек, что начали вдруг царапаться и кусаться, наказал бы всякий. Кстати говоря, в Турцию с Грецией к «приемным родителям» дети также уходили вполне добровольно. А уж куда их там пристраивали и в какие такие гаремы они попадали, это было уже не его заботой.
Оживившись, Альберт Полуянович подался к экрану. Взгляд его умаслился, губы сами собой вытянулись в трубочку. Пожалуй, эту рыженькую надо будет пригласить сегодня на медосмотр. Маленькая, а уже сочная, и чем-то неуловимо напоминающая похотливую Настену. Вот и пусть говорят, что детям ЭТО еще рано. Хрен там, рано! По его мнению, так в самый раз!
Увлеченный происходящим на экране, Альберт Полуянович не заметил, как замок в двери приглушенно щелкнул, дверь плавно распахнулась. А в следующую секунду экраны погасли. Словно некто сердитым рывком выдернул штепсель из розетки.
– Привет, лесоруб!
Вздрогнув, учитель физкультуры вскинул голову. У стены стоял человек в плаще. Руки в карманах, глаза прищурены, лицо самое обыкновенное.
– Как вы сюда попали?
– Как и ты, пакостник. Через дверь.
– Черт!.. Да кто ты такой? – толкнувшись руками от подлокотников, Альберт Полуянович поднялся, не без удовольствия отметив, что на полголовы выше нагловатого гостя. Да и по комплекции этот красавчик был ему не ровня.
– Я, милый мой, твоя судьба. Хватит, поизгалялся над детишками.
– А ну-ка вон отсюда! – физкультурник сердито шагнул вперед, и в тот же миг правая рука гостя вынырнула из кармана. Она была пуста, в этом любитель малолеток мог бы поклясться, однако нечто невидимое с ужасающей силой ударило его в грудь, отшвырнуло к подоконнику. Опрокинувшись, рядом прокатилась ваза. Упала на пол, но как ни странно не разбилась.
– Но я… Вы же не можете так просто…
– Могу. Я, дорогой мой, все могу, – мужчина брезгливо покривился и неспешно приблизился к столу. – Честно скажу, раздавил бы тебя сразу, но кое-что для начала ты сделаешь.
– Я не буду ничего делать!..
Темные глаза мужчины неожиданно и противоестественно надвинулись вплотную, стали пугающе большими.
– Ты сделаешь все, о чем я попрошу. Без возражений и самым аккуратным образом. Ты понял меня?
Голова Альберта Полуяновича мелко затряслась. Сказать «нет» он попросту уже не мог. Глаза незнакомца явственно жгли, парой шурупов сверлили мозг.
– Тогда слушай и запоминай. Сначала ты сотрешь эту гадость. – Гость кивнул в сторону мониторов. – Все кассеты, какие есть. А потом накажешь своих собратьев. САМ накажешь. Мужчина ты крепкий, так что, думаю, справишься. А сейчас ты сядешь и напишешь заявление в органы. Я тебе помогу. И получится у нас с тобой все тип-топ. Пока письмо дойдет, ты уже и с подельниками разрешишь все проблемы. Конечно, придется посидеть – и немало, но иначе мозги тебе не прочистить.
Склонив голову набок, Палач оглядел комнатку, задержался взором на узенькой кушетке возле стены, вновь вернулся к хозяину кабинета. Оглядев преподавателя физкультуры с ног до головы, оценивающе прищурился. Подтянутый, где-то даже симпатичный. Иметь такого в мужьях мечтала бы не одна сотня женщин. Выстави на российский аукцион, купили бы без разговоров. Еще и цену взвинтили бы до хорошенькой суммы. А вот метатело Альберта Полуяновича явно подкачало. Мощное и складчатое, оно
