чемпион Европы в среднем весе. Он спортсмен, я лекарь, но мы с ним во многом похожи. Так же, как я, он умеем рвать и растягивать время. Потому и выигрывал в поединках. Никаких сверхстратегий и сверхзадач. Он просто научился вклиниваться между секундами. Теперь он в сущности непобедим.
– Почему же он только чемпион Европы?
– Да потому что в большем он теперь не нуждается. Такова участь всех лучших мастеров мира. Став мастерами, люди уходят в тень – и, замечу, – уходят по доброй воле. Потому что истинный свет уже горит в их душах. Из зависимых пустышек и экстравертов они становятся мудрецами и интровертами. Вот и Николай познал победу над временем и над собой. Иные победы ему попросту уже не нужны.
– Это почему же?
– Да потому что человек, хоть раз одержавший такого рода победу, уже иначе смотрит на окружающее. И ваш Палач, уверен, слеплен из того же теста. Его просто не интересуют вещи, о которых печется ваш Денис Трофимович.
– Иными словами – ты отказываешься нам помогать?
– Этого я не говорил. – Вадим покачал головой. – Однако смысл подобной конфронтации мне действительно представляется бессмысленным. Человечеству действительно угрожает множество опасностей, но нашего Палача среди них я, простите, не вижу. Он работает жестко, но по-своему корректно. Уверен, действуй аналогичным образом правители великих стран, о наркотиках давным давно остались бы одни воспоминания. Но, увы, нам всегда бужет нужен враг – внешний и внутренний, реальный и абсолютно надуманный. А потому государства еще долго будут имитировать борьбу с наркотиками, взятками и терроризмом.
– Ты действительно веришь в это?
– Разумеется! Если задуматься, человечество никогда не жило вне войны. Это стало нашим привычным состоянием. А посему Палач вполне вписывается в общую панораму бытия. Более того, своим появлением он делает картину демократического общества абсолютно законченной.
– Как это?
– А так. Через него – то есть через Палача – общество спасает себя от упырей и оборотней, словом, всех тех, кого не могут одернуть правохранительные органы.
– Подумай, Вадик, что ты такое городишь! Это же беззаконие!
– Отчего же. Всего-навсего еще одна условность. Как всякая война с ее вседозволенностью, как наша юриспруденция с ее неравноправным подходом к чиновникам, нуворишам и обычным трудягам, как образовательная школа, за столетия практически не изменившая подхода к учащимся, как, наконец, наша разлюбезная медицина. Впрочем, даже если ваш закон стал бы действительно единым для всех, каяться и отвечать за свои поступки нам все равно придется по раздельности. – Вадим усмешливо глянул на оперативников. – Иного и быть не может. Если некий Ваня Иванов опасно приболел, общество просто не в состоянии взвалить на себя бремя излечения данного индивида. Я имею в виду – настоящего излечения. В этом смысле я – бунтарь, согласен. Но и Палач тоже по-своему бунтует. Не против общества, – всего- навсего против его врагов, которых в силу своей инерционности и косности искомое общество попросту не в силах выкорчевать.
– А если ему плевать на человечество? Если он вынашивает иные планы?
– Значит, вы всерьез поверили в историю о чернобыльском реакторе? Ребятки, но это же смешно! Пришелец из иного мира?! Бред!..
– А если нет?
– Тогда тем более нельзя трогать Палача. Пусть он даже трижды пришелец! Неужели не понятно, что всем своим поведением он демонстрирует лояльность правоохранительным органам?
– Лояльность?!
– А как это еще называть? Он предотвращает распространение наркотиков, не трогает ваших агентов, даже там, в подвале, уверен, он мог бы превратить нас в пыль, но ограничился легким предупреждением.
– Ничего себе легким!
– Думайте что хотите, но это было всего лишь предупреждение, – твердо повторил Вадим. – И кстати, попутно нам продемонстрировали возможности, которыми обладает Палач. Поверьте, если бы ему было все равно, он ведь и Виктора мог приголубить вместе с людьми Маршала. Но он проявил избирательность и пощадил вашего коллегу.
– Кстати, по поводу коллеги. Виктор утверждает, что после всего случившегося у него… как бы это поделикатнее выразиться… В общем сошло с полдюжины бородавок.
– И рубец от ранения исчез. – Добавил Миронов.
– Точно. Шрам я у него сам пару раз видел. В аккурат под левой ключицей. А теперь ничего. Ты сможешь это объяснить?
– Да проще простого. – Вадим пожал плечами. – Хотя и сомневаюсь, что у вашего Палача было время заниматься подобной благотворительностью. Скорее всего, это получилось само собой. В мире больших энергий возможны и не такие чудеса.
– У тебя ведь в клинике такими вещами тоже занимаются?
– Не совсем. Это просто не наш профиль. Хотя в чем-то ты безусловно прав. Любое кожное образование также является следствием тех или иных полевых деформаций, поэтому, корректируя биополе, можно добиваться и уничтожения папилом. – Вадим улыбнулся. – Иными словами, рубцы и бородавки нам вполне по плечу, но если мы начнем этим заниматься, на нас двинут войной господа косметологи, а это нам совершенно ни к чему. Что же касается вашего Виктора, думаю, он не в обиде на Палача за столь фамильярное обращение с его папиломами. Или это тоже требует срочного врачебного консилиума с вынесением сурового приговора самозванному хирургу?
– Не надо, Вадим. Ты же прекрасно понимаешь, о чем идет речь.
– Представь себе, не понимаю. Вы жаждете погонь и схваток, я же пытаюсь вас образумить.
– Хорошо, тогда что предлагаешь ты?
– Всего лишь не суетиться и подождать.
– Чего подождать?
– Подождать каких-либо фактов, подтверждающих античеловеческую суть Палача. А вот тогда можно будет с полным правом судить да рядить о том, какие контрмеры нам следует принимать.
– А если будет поздно?
Дымов философски покачал головой.
– В этом мире ничто не бывает поздно. Хотим мы того или не хотим, но все происходит в нужном месте и в нужное время. Даже самые жестокие события. Мы ведь сами их зачастую и притягиваем. Разве не так?
– Значит, встречаться с Денисом Трофимовичем ты не хочешь?
– Ну, если не кривить душой, особого желания я действительно не испытываю. Вас я, положим, знаю, а тут посторонние люди – да еще из спецорганов. Откровенно говоря – и времени жаль… Но если вы настаиваете, давайте встретимся. – Вадим тряхнул головой, с ехидцей покосился на капитана. – Можно даже сделать интереснее – организовать встречу не со мной, а с Палачом.
– Что?!
– Ну да, если, конечно, не испугаетесь. Думаю, организовать это будет не столь уж сложно.
– Ты действительно можешь устроить встречу?!
– Скажем так: я могу ПРЕДЛОЖИТЬ ему встретиться. А уж согласится он или нет, этого я сказать не могу.
Миронов со Шматовым продолжали оторопело таращиться на врача.
– Не забывайте, я ведь экстрасенс, – Дымов усмехнулся. – А хороший экстрасенс в каком-то смысле родственник ищейки.
– Ты найдешь его по запаху?
– Не совсем. Но, зная его след, я могу послать ему сигнал, а поскольку Палач обладает уникальными способностями, он без сомнения этот сигнал примет. Ну, а после того, как он откликнется, договориться с ним о встрече не составит особого труда. Правда, сомневаюсь, что его всерьез это заинтересует, но я уже сказал, по отношению к государству он до сих пор проявлял лояльность, а это уже само по себе говорит о
