уже не грозит. Она пробита сквозь скалы. Повезло же нам, однако, что мы не пропустили сворот.
И действительно, оставаться на дороге было очень просто, но про езду сквозь туннели этого сказать было нельзя. Чтобы найти вход в туннель, им иногда приходилось расчищать снежные завалы. Внутри же снега не было, и аэросани зловеще скрежетали по голому асфальту. Стью очень боялся, что однажды они наткнутся на туннель, который будет забит машинами настолько, что им просто не удастся проехать. Если это случится, им придется вернуться обратно на шоссе. Они потеряют по меньшей мере неделю. А бросить аэросани и пойти пешком – это не выход, а медленный способ самоубийства.
Боулдер был так близко.
Седьмого января, примерно часа через два после того, как они прокопали путь сквозь очередной туннель. Том приподнялся на сиденье и указал пальцем.
– Что это там такое, Стью?
Стью очень устал и был раздражен. Сны больше не приходили к нему, но, как ни странно, это еще больше пугало, чем сами сны.
– Не вставай, когда мы едем, Том! Сколько раз тебе об этом говорить? Ты опрокинешься назад, воткнешься в снег головой и…
– Да, но что это все-таки такое? Похоже на мост. Разве по дороге у нас должна быть река?
Стью посмотрел, увидел, заглушил двигатель и остановил аэросани.
– Что это такое? – обеспокоенно спросил Том.
– Эстакада, – пробормотал Стью. – Я… я просто не верю своим глазам…
– Эстакада? Эстакада?
Стью обернулся и сгреб Тома за плечи. – Это голденовская эстакада. Том! Там начинается шоссе № 119! Дорога на Боулдер! До города осталось только двадцать миль! Может быть, даже меньше!
Том наконец-то понял. Рот его широко раскрылся, и, увидев появившееся на его лице комическое выражение, Стью засмеялся и похлопал его по спине.
– Мы уже почти дома, Стью?
–
Потом они заключили друг друга в объятия и стали топтаться на месте в неуклюжем танце. В конце концов они упали, вздымая вверх облака снежной пыли. Коджак удивленно посмотрел на них… но спустя несколько секунд он уже принялся скакать, лаять и вилять хвостом.
В ту ночь они разбили лагерь в Голдене. На следующий день рано утром они выехали по шоссе № 119 в сторону Боулдера. Предыдущую ночь оба почти не сомкнули глаз. Никогда еще за всю свою жизнь Стью не ощущал такого нетерпения… смешанного с ноющим беспокойством о Фрэнни и ее ребенке.
Около часа дня двигатель аэросаней стал глохнуть. Стью остановил аэросани и достал из грузового отсека канистру. Она оказалась пустой.
– О, Господи, – сказал он, почувствовав ее смертельную легкость.
– В чем дело, Стью?
– Дело
– У нас кончился бензин?
Стью отшвырнул в сторону пустую канистру.
– Ей-Богу, да. Как я мог оказаться таким идиотом?
– Наверное, думал о Фрэнни? Что нам теперь делать, Стью?
– Попытаемся идти пешком. Возьмем спальные мешки и консервы. Прости меня. Том. Я виноват.
– Все в порядке, не переживай.
В тот день они до Боулдера не добрались. Им пришлось заночевать прямо на дороге, и у них даже не было сил раскопать снег, чтобы найти топливо для костра.
Тревожная мысль посетила его, когда он вползал в свой спальный мешок. Они придут в Боулдер, и там никого не будет. Пустые дома, пустые магазины, дома с крышами, провалившимися под тяжестью снега. Все исчезли, как персонажи твоего сна, после того как ты проснулся. Потому что в мире никого больше не осталось, кроме Стюарта Редмана и Тома Каллена.
К двум часам следующего дня они проползли еще несколько миль. Стью начал уже думать, что и следующий день им придется провести в пути. Именно он замедлял продвижение вперед. Боль в ноге становилась сильнее с каждым шагом.
Через час после холодного консервированного ленча он, погруженный в мысли о Фрэнни, врезался в остановившегося Тома.
– В чем дело? – спросил он, потирая больную ногу.
– Дорога, – сказал Том, и Стью торопливо огляделся вокруг.
После долгой паузы Стью сказал:
– Если б не ты, я бы грохнулся вниз.
Они стояли на снежном обрыве футов в пять высотой. Он круто уходил вниз, туда, где виднелся голый асфальт дороги. Справа стоял указатель с простой надписью ГОРОД БОУЛДЕР.
Стью стал смеяться. Он сидел на снегу и оглушительно хохотал, не замечая озадаченного взгляда Тома. Наконец он произнес:
– Они расчистили дороги. Видишь? Мы дошли, Том! Мы дошли! Коджак! Иди сюда!
– Мы снова в Боулдере, – тихо пробормотал Том. – Мы пришли домой, ей-Богу, да.
Стью похлопал его по плечу.
– Пошли, Томми.
Около четырех снова пошел снег. К шести уже стемнело, и черный гудрон дороги стал призрачно белым. Стью очень сильно хромал. Том раз спросил его, не надо ли ему отдохнуть, но Стью только помотал головой.
К восьми часам вечера снег стал падать густой, непрерывной пеленой. Несколько раз они сбивались с дороги и увязали в придорожных сугробах.
Через двадцать минут в темноте раздался молодой нервный голос, от которого они застыли на месте.
– К-кто там идет?
Коджак зарычал, и шерсть у него на загривке встала дыбом. Том ахнул. В темноте, поверх непрерывного воя ветра, раздался звук, от которого кровь у Стью застыла в жилах: это был звук передернутого затвора.
«
– Стью Редман! – закричал он в темноту. – Здесь Стью Редман! – Он сглотнул слюну. – Кто вы?
Но донесшийся до него голос действительно показался ему знакомым.
– Стью? Стью
– Со мной Том Каллен… ради Бога, не стреляйте в нас!
– Это шутка?
– Никакая не шутка! Том, скажи что-нибудь.
– Привет, – послушно произнес Том.
Наступила долгая пауза. Потом часовой сказал:
– У Стью на старой квартире висел плакат. Что это был за плакат?
Стью стал неистово рыться в своей памяти.
– Фредерик Ремингтон! – закричал он изо всех сил. – Там еще была надпись «Тропа войны».
– Стью! – радостно закричал часовой. Из снежной пелены вышел им навстречу черный силуэт. – Я просто не верю своим глазам…
Когда он подошел к ним, Стью увидел, что это был Билли Геринджер.
