— Мы ее возродим.
— Начиная с завтрашнего дня.
— Начиная с этого момента. Даю тебе свое благословение делать все, что пожелаешь! Я никогда не встану у тебя на дороге.
— Какой ты храбрый! — поддела Роксана.
— Просто везунчик, — покачал головой Робби.
Они обвенчались в маленькой часовне Роксаны, стоявшей среди диких слив. Иногда, в промежутках между звуками клавесина, сюда доносилось птичье пение. Здешний священник был вассалом Форрестеров, как его отец, и хотя закон не допускал наследования должностей, преподобный Томсон уже обучал сына для того, чтобы когда-нибудь тот занял его место в имении Форрестеров.
Джонни был шафером, а Амелия — подружкой невесты. Дети разбрасывали по проходу розовые лепестки. Джеймсу досталась роль посаженого отца, и все дружно спели благодарственный гимн в честь такого случая. Когда священник задал вопрос, знает ли кто-то о том, что может воспрепятствовать браку, Ангус так громко завопил «Нет!!!», что перепугал священника.
Робби дал бедняге знак продолжать, а Роксана бросила строгий взгляд на своего младшенького. Вскоре — Джинни железной хваткой вцепилась в руку Ангуса — церемония была закончена, и Роксана стала десятой графиней Гринло.
— Наконец-то, — выдохнул Робби и, сжав невесту в объятиях, стал горячо целовать, после чего под восторженные крики всех присутствующих понес по проходу на залитый солнцем двор. — Теперь ты совсем моя, — прошептал он, улыбаясь ей.
— Теперь мы все твои.
Ее ответная улыбка была исполнена радости.
— Теперь нам нужен дом побольше. Верно? — пробормотал Робби, касаясь ее губ своими.
— Нет, — рассмеялась Роксана. — Восьмидесяти комнат Брансли-Хилла вполне хватит на всех.
— В таком случае детская должна быть просторнее, — лукаво сверкнул глазами Робби.
— Посмотрим.
— Я об этом позабочусь.
— Если я позволю.
— Насколько я припоминаю, тебя не слишком трудно убедить, — ухмыльнулся Робби.
— Такая память — очаровательное качество в муже.
— Но мне доставляет большое удовольствие делать тебя счастливой, — признался он.
— Я действительно счастлива.
— Мы счастливы, — подчеркнул он, и тут дети, словно по команде, окружили их и стали обнимать.
За свадебным завтраком то и дело произносились тосты в честь жениха и невесты, и в доме весь день царило прекрасное настроение. Праздник завершился обещанными фейерверками: изысканным спектаклем, знаменующим общий восторг и радость.
Гораздо позже, когда все стихло и последний ребенок был уложен в кровать, а гости удалились в отведенные им комнаты, новобрачные вошли в свою спальню.
Робби взял руку Роксаны и осторожно провел пальцем по запястью.
— Хотя день нашей свадьбы был великолепным, мне показалось, вечер никогда не наступит.
Она поняла намек.
— Наконец мы одни.
Сплетя ее пальцы со своими, Робби поднял ее руку к губам.
— И сейчас все кажется другим, верно?
Роксана безмолвно кивнула, ее одолевали непонятные, спутанные эмоции.
— Теперь у нас одна жизнь на двоих, — пробормотал Робби, и эта единственная простая фраза успокоила ее, разом поставив все на место.
— Не я и ты, а…
— Мы.
Ее сердце преисполнилось нежностью и страстью. Все ее явные и тайные мечты осуществил этот прекрасный мужчина.
— Ты устала? — спросил Робби.
— Если хочешь знать, не настолько, — усмехнулась Роксана.
Губы ее изогнулись в улыбке.
Подавшись вперед, Робби осторожно поцеловал ее.
— Поцелуй мужа, — прошептала Роксана, — а я хочу поцелуя любовника.
Его темные брови вопросительно поднялись. Взгляд упал на влажные, розовые после его поцелуя губы.
