истолковывают его добрые намерения.-Я хуже вас работаю,- повторил он,-а котел у нас общий, то есть заработок.
Значит, незаслуженно буду получать столько же, сколько и вы...
- Не смейте так! - перебила его Галка. - И не думайте...
- Но эта несправедливо,-доказывал Степан Степанович.
Галка обиженно пожала плечами и отвернулась.
Молчавший все это время Сеня Огарков сделал шаг вперед и спросил:
- А если бы вы, например, воевали с нами... представьте, товарищ полковник... Вы тоже бы выбрали себе отдельный участок?
- Нет, почему же? - смешался Степан Степанович. - Я воевал т'ам, где все.
- А почему теперь отдельно?-спросил Сеня.
Хорошим, искренним, далеким, тем бескорыстным чувством, что наполняло Степана Степановича и его друзей в годы юности, повеяло сейчас от этой молодежи, от Сени, Галки, Нюси и Нельки. Он понял, что его отдельный наряд для них оскорбление, вроде бы как он с подчиненными, с товарищами по службе за один стол сесть не пожелал.
Степан Степанович минуту помедлил, кашлянул и, все еще не решаясь произнести ответ, протянул руку Галке и Сене Огаркову.
- Наряд тебе, дорогой, вне очереди за ошибки!- воскликнул мастер и хлопнул укрощенного бригадира по плечу.
* * *
Весь этот день Степан Степанович не отходил от станка. Лишь к концу работы не выдержал и, найдя предлог, прошел мимо Сени Огаркова, косясь на железную коробку у его ног. В коробке лежали готовые детали-тусклые пластинки с тремя разнокалиберными отверстиями. Даже не считая, заметно было: Сеня выработал больше его.
Степан Степанович возвратился к станку, опять взялся за дело, стараясь догнать молодого товарища. Он чувствовал, что рубашка прилипла к спине, и видел, как от сверла шел легкий дымок, как будто и оно вместе с ним вспотело от напряжения.
Он снова поглядел на Сеню. У того ловко все получалось, споро, красиво. Пластинки нанизывались на сверло одна за другой, и получался 'шашлычок'. Новая порция. Новый 'шашлычок'.-
Степан Степанович попробовал также нанизывать пластинки на сверло. Не вышло.
Металл не поддавался. Сверло входило в него, как в мокрую глину.
Степан Степанович посильнее' нажал на рычаг. Послышался резкий треск. Он оглянулся. Клепко не смотрел. А вот Сеня заметил. Остановил станок.
- Вы почаще маслом смазывайте,-сказал он участливо, приближаясь к Степану Степановичу почти вплотную. - Сверло горит. Сталь вязкая. У вас кисточки-то есть?
- Да, есть,-сказал Степан Степанович, не глядя на Сеню.
- А сверлишко я подброшу. У меня в запасе имеется.
Поблагодарив Сеню за сверло, Степан Степанович пошел покурить, успокоиться. В проходе между цехами, под плывущим над головой мостовым краном, его встретил Куницын.
- Здравия желаю, товарищ полковник! .Как служба?
- Плохо,-ответил Степан Степанович откровенно, потому что ему все равно было, что подумает о нем в данном случае Куницын.
Куницын захохотал, будто чему-то обрадовался. Усы задрожали. Степан Степанович заметил, что они вновь лихо закручены и торчат острыми концами вперед.
- Хохочешь, а что ты хочешь? - спросил он резко.
Куницын вытянул руки по швам, поклонился насмешливо, бочком.
- Парламентер. Имею особое поручение.
- Слушаю.
- Приехали товарищи из радиокомитета.
- Какое отношение ты имеешь к раднокомитету?
- Я-то никакого. Они тебя спрашивают.
- При чем тут ты?
Куницын взъерошил усы, помедлил.
- Песляк узнал, что имею честь .с тобой... - он снова перешел на насмешливый тон:-Вы, говорит, знаете лично Степана Степановича Стрелкова...
- Мне не до шуток,-оборвал его Степан Степанович.
- Они ж специально приехали.
- Ненужная рекламка. Я уже говорил Песляку. Слава, да еще такая, незаслуженная, мне не нужна.
- Но против заслуженной ты не возражаешь? - оживился Куницын.
- Никакой не надо.
- Тогда какой же смысл?
- Смысл? Работать. Видеть дело своих рук.
- Но труд и слава... Разве одно исключает другое?
Мостовой кран возвращался в цех, шипение нарастало. Где-то пронзительно запело сверло. Степан Степанавич повысил голос до крика:
- Не за славой сюда пришел, понятно?.. И привет товарищам из радиокомитета.-Он повернулся и хотел уйти.
Куницын придержал его за локоть.
- Скользишь на одно крыло.
Степан Степанович одернул промасленную гимнастерку с поблекшими пуговицами, заговорил сам, не дожидаясь вопросов:
- Ты на фронт зачем шел?
Куницын не ответил. Вопрос был неожиданным. Степан Степанович поспешил объяснить:
- А некоторые за орденами, за славой шли...
Степан Степанович заметил, что Куницын как-то сник, не перебивает его и в глаза не смотрит.
- Конечно, пока что туго, - признался Степан Степанович. - Все не могу войти в норму, в человеческую имею в виду... Касательно отношений с людьми. Вот хотел отдельный наряд взять по справедливости, чтоб общий заработок не снижать... А они... молодежь... - он не закончил мысли. - А я отстал. Вот ты знаешь, что такое слесарь современного аппаратного производства? ..
То-то... А туда же: 'Скользишь на одно крыло...' Думаешь, как раньше-молотком да зубилом!.. Теперь слесарь сверлит, зенькует, нарезает резьбы, штампует на прессе н даже шлифует. Теперь все заготовки поступают из штамповочного и механического цехов... Вот сейчас мне нужно пластинку в трех местах просверлить. Если одолею-вот мне и радость. Я ее-эту радость-в ру-.
ках подержу. А слава что? Ее за хвост не ухватишь...
Он подождал, не скажет ли чего Куницын, потом пожал ему руку и торопливо направился в свой цех, к своему станку. У самого цеха Степан Степанович обернулся.
Куницын все еще стоял под проплывающим над ним краном и о чем-то серьезно думал.
* * *
Куницын тяжело переживал конфликт с Песляком. Он хорошо понимал: нельзя служить под началом человека, с чьим мнением не соглашаешься. Тем более что и служить он не собирался, чувствуя себя гостем на заводе. Все искал повод уйти. Но уйти надо было тихо, спокойно, незаметно, а тут эта стычка с Песляком. Куницын не знал, как быть. И вдруг подвернулся Стрелков.
О его персоне произошел случайный разговор с Песляком, и это сыграло положительную роль.
- Вы знаете Стрелкова? Тогда зайдите.
Песляк долго выспрашивал Куницына о Стрелкове, интересовался подробностями и мелочами вроде: курит ли? пьет ли? играет ли в карты? По тону разговора Куницын понял: Песляк недоволен Степаном Степановичем.
- Зря он это. Не в наши годы к станку вставать, - заметил Куницын.
