Элли была на седьмом небе от счастья. Впервые в жизни Джулиус заметил, что она унаследовала семейный талант, и заинтересовался ее картинами. Каждый день они отправлялись в новое место и к концу первой недели перерисовали все, что можно: от пшеничных полей с маками до скалистых бухт, богатых подводной жизнью.
Вид Джулиуса в белом костюме для крикета и помятой панаме был вполне привычен для жителей маленького городка Скибберин. Но вид его внучки в цветастом платье и соломенной шляпе, с лентами, завязанными под подбородком, в обуви, напоминавшей подбитые гвоздями ботинки, которым бы позавидовал Фрагонар, был непривычным и привлекал всеобщее внимание.
Что касается Джулиуса, то он редко чувствовал себя счастливее. Когда Стивен был в возрасте Элли, Джулиус был слишком поглощен собой, чтобы обращать на сына хоть какое-нибудь внимание. Он просиживал ночи напролет, пытаясь постигнуть тайны мастерства. Сыном занималась Стелла. Но с Элли все было по-другому. Он с уважением выслушивал ее мнение, как никогда не выслушивал Стивена. Каждое замечание сына он воспринимал как вызов, который надо было безжалостно отразить. Понадобилась смена поколений, пришли опыт и мудрость, чтобы он смог разглядеть в идеях молодых ростки, которые стоит выращивать.
Когда они складывали мольберты после целого дня работы, Джулиус неожиданно обернулся к Элли:
— Знаешь, Элеонор, я бы хотел так любить Стивена, как тебя. Я потратил впустую столько лет и лишь сейчас начинаю понимать это.
Элли увидела боль в его глазах и подбежала, чтобы обнять деда.
— Но ты же любишь его сейчас и считаешь, что он талантливый. Это для него — все.
— Правда? — растерянно спросил Джулиус.
— Да. — Элли уверенно кивнула.
— Жаль, что они расстались с Тесс.
Теперь наступила очередь Элли испытать боль.
— Мне тоже, дед, страшно жаль. — Она зарылась головой в его рубашку на случай, если не выдержит и разревется.
Джозефина вынуждена была признать, что отель с видом на залив был довольно милым, даже по ее высоким меркам. Простое серое квадратное здание в григорианском стиле, заросшее плющом и глицинией, с круглой площадкой для машин, покрытой гравием, и лужайками до самой вершины крутого склона, откуда подъемник спускал вас прямо на пляж.
Проблемы начинались, если приходилось отправиться в ближайший городок. Это место Джозефина находила чудовищным. Маленькое, провинциальное, застрявшее в развитии где-то в пятидесятых годах, с магазинами мануфактуры, где изделия все еще продолжали храниться под стеклом, телефоны-автоматы, со звоном уносившие монетки какому-то спрятанному внутри кассиру, аптека, где до сих пор не продавались презервативы. И маленький отель, где пережаренный цыпленок с капустой считался отличным ланчем.
Но, кажется, именно это и привлекало Стивена больше всего. Он часами бродил по улицам, покупал ириски и трубочки с разноцветным песком.
Они оказались свидетелями довольно типичного случая. Выйдя из мужской галантереи, где Стивен купил плавки, они увидели, как вдалеке по улице движется похоронная процессия. Демонстрируя уважение, дорожные рабочие, которые рыли какую-то яму на городской площади, опустили инструменты и сняли шляпы за пятнадцать минут до того, как процессия приблизилась к ним, и смотрели ей вслед еще десять минут, пока она совсем не исчезла из виду.
— Что за страна! — проговорил Стивен, взволнованно глядя, как рабочие провожали земляка в последний путь.
— Что за страна… — откликнулась Джозефина, потрясенная напрасной тратой рабочего времени, чему только что стала свидетелем.
Вернувшись в отель после прогулки по садам над городом, переливающимся огнями, они поднялись к себе в номер, чтобы переодеться к ужину. Стивен решил принять ванну, которая царственно стояла на кошачьих лапах прямо посреди комнаты с видом на море. Вылезая из ванной, он почувствовал, как Джозефина обнимает его.
Глава 36
— Стивен… — Впервые в ее голосе не было обычной уверенности. — Я бы хотела поговорить с тобой кое о чем. Я понимаю, что мы совсем недолго вместе, но в моем возрасте есть что-то, что я не могу откладывать. Я хочу, чтобы у нас был ребенок.
Стивен обернулся к ней. Вода в ванной, казалось, стала еще прохладнее. Он понимал, что следует быть деликатным, но, по правде говоря, был шокирован.
— Джо, любимая… — Он взял ее руку и прижал к своей влажной щеке. — Я поражен, я всегда думал, что ты ненавидишь детей.
Джо слабо улыбнулась:
— Чужих детей. Наши — это другое дело. — Она подала ему полотенце. — Я изменила свое мнение из-за Элли. Такая радость была жить вместе, я по-настоящему соскучилась по ней. Благодаря Элли я поняла, как бы мне хотелось иметь свою дочь.
— А что, если это будет сын?
— О, у нас не будет сына! Я уверена в этом. Давай, я вытру тебя.
Стивен вылез из ванной. На сей раз привычная процедура, наполовину дразнящая, наполовину сексуальная, оставила его равнодушным. Он вовсе не намеревался больше иметь детей. В самом деле, он так сильно любил Люка и Элли, что создание новой семьи воспринималось им как полное предательство. Он всегда считал, что Джо меньше всего хочет этого. И что, черт возьми, ему теперь делать?
Он быстро взглянул на Джо, вешавшую мокрое полотенце. Каждый дюйм ее тела ухожен, доведен до совершенства. Невозможно представить, как она качает на руках больного ребенка. Джозефина перехватила его взгляд.
— Пойми, Джо, это серьезное решение, мы не можем так прямо броситься вовсе это, к тому же… — Он попытался смягчить сказанное шуткой. — Если мы начнем прямо сейчас, то пропустим обед, а за него уже заплачено.
Тесс и Лайал провели в Килламаллойе уже десять дней. Внезапно погода испортилась, напоминая местным жителям и туристам, что яркое голубое небо и жаркое солнце, к которым они уже начали привыкать, — лишь счастливое исключение в серой череде ирландских будней.
Элли и Тесс, облачившись в плащи и галоши, расхаживали по берегу в поисках ракушек. Люк и Лайал играли в шахматы в гостиной, примыкавшей к мастерской Джулиуса. Джулиус обычно закрывал дверь, чтобы избавиться от всяческих помех, но тут он вдруг стал замечать, что самой большой помехой становилась тишина. По-видимому, он начал привыкать к людям вокруг. Джулиус открыл дверь в гостиную и минуту-другую наблюдал за ходом игры. Люк был неплохим маленьким игроком, но Лайал не давал ему спуску, так же как когда-то он — Стивену. К своему удивлению, Джулиус поймал себя однажды на желании выйти и сказать этому Лайалу: «Дай Люку выиграть хотя бы разок, это ведь только игра». Но знал, что тот непременно ответит: «Для него это плохо. Люк должен научиться выигрывать на равных».
«И раньше я был бы согласен с ним, но теперь, пожалуй, нет. Вот что самое забавное», — сказал себе Джулиус, возвращаясь в мастерскую.
Когда Тесс с трудом взбиралась по тропинке между скал с ведром, полным ракушек, ее вдруг поразила
