Уведу тебя, мой друг, далеко, Все к востоку псведу, к востоку, Уведу в Эрдей тебя, в селенье, В романтичное уединенье. Дни счастливые пойдут за днями, Ибо лишь природа будет с нами, Славная, сверкающая вечно И тобой любимая сердечно, Потому что лгать она не станет, Не предаст она и не обманет, Не поранит и не покалечит, А добру научит и излечит. Будем жить от света в отдаленье, И не шум его, а отраженье — Только эхо шума мирового, — Вроде гула дальнего морского, Будем слышать Снов он не развеет, А, напротив, новые взлелеет. О цветок единственный! С тобою Мы помчимся над большой землею. В той пустыне мира, дорогая, Выучу заветные слова я. Их сказать стремлюсь уже давно я — Милой назову тебя женою! Свадьбу отпраздновали 8 сентября. Петефи был в черном костюме и в сорочке с отложным вортничком — галстука он не надел даже по случаю этого торжества; Юлия была в белом шелковом платье. Из семейства Сендреи в церкви присутствовали только мать Юлии и сестра.
«Мы венчались по-средневековому, романтично: рано утром в часовне эрдёдского замка. И я и моя невеста хотели придать своим лицам подобающее серьезное и торжественное выражение, но это никак не удавалось, мы непрестанно улыбались друг другу… Когда все свадебные фокусы[54] окончились, мы сразу же сели в коляску и понеслись в Колто… Эта деревня — имение одного моего друга… Он уступил нам свое жилье, чтобы мы провели там медовый месяц…»
Даже когда дочь села в коляску, чтобы навсегда покинуть родительский дом, отец ее, господин Сендреи, выйдя во двор, не попрощался с ней и благословения своего не дал. На свадьбе он тоже не был — сидел, запершись, в своей комнате.
Любовь к богатству, стремление замужеством дочери еще увеличить имеющееся состояние, чинопочитание и ненависть к поэту-«бунтарю», у которого нет ни чинов, ни богатства, — все это заглушило в нем отцовские чувства.
Кучер хлестнул лошадей, Петефи оглянулся на замок и, обняв жену, громко, по-детски счастливо и победоносно засмеялся.
Моя жена-малютка, Вот был огромный труд Тебя добыть и вырвать Из всех домашних пут! Когда бы всем давалась Так дорого жена, Не пухла бы на свадьбах Поповская мошна. Но не растут такие Девицы под кустом. А зять-голяк не радость, Еще поэт притом! Отец уж так старался Спасти семью и дочь, Но не могли в той битве Шесть выпадов помочь. Потел старик напрасно, Не вышло ничего. Назло земле и небу Увез я дочь его. Хоть колесо телеги В дороге сорвалось, Не груз благословений Переломил нам ось. Не груз благословений, Которыми меня Снабдили тесть и теща, А с ними вся родня. И, говоря по правде, Мне странно лишь одно: Что через дверь я вышел, Не вылетел в окно. И что тому причиной? Катиться кувырком Мне по сравненью с прочим Казалось пустяком. Они ехали в Колто. «Одичавший» граф Шандор Телеки предоставил Петефи на шесть недель свой
