замок. Шесть недель, шесть коротеньких недель жил Петефи так, как должен был бы жить всю жизнь. Больше чем на шесть недель не расщедрился и «одичавший» граф.
* * * В «Путевых письмах» Петефи подробно рассказал обо всех событиях своей жизни в этот период. Читатели Венгрии были хорошо знакомы с историей его любви и женитьбы. Некоторые надеялись, что поэт-«бунтарь» после женитьбы присмиреет, что Юлия, благовоспитанная дворянская девушка, укротит его.
И каково же было их разочарование! Стихотворение, написанное в Колто в первую неделю после женитьбы, явилось как бы ответом на все эти надежды.
Осенний ветер шелестит, в деревьях, Так тихо-тихо шепчется с листвой. Не слышно слов, но грустные деревья В ответ ему кивают головой. Я на диване растянусь удобно, День гаснет. Скоро вечер. Тишина. Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена. Рукой счастливой слышу колыханье Ее груди. В моей руке другой История сражений за свободу — Молитвенник и катехизис мой. В душе моей гигантскою кометой Горят его живые письмена. Склонив на грудь усталую головку Спокойно, тихо спит моя жена. Народ, покорный бешенству тирана, В сраженье гонят золото и кнут. А вольность? За одну ее улыбку Герои в бой бестрепетно идут И принимают, как цветы от милой, И смерть и раны, что дарит она. Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена. Так много славных, о святая вольность, Пошли на смерть для дела твоего! И пусть победы нет — победа будет! Последний бой сулит нам торжество. Ты отомстишь за раненых и мертвых, И будет месть прекрасна и страшна! Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена. Передо мной кровавой панорамой Встают виденья будущих времен: В своей крови враги свободы тонут, От тирании мир освобожден. Стук сердца моего подобен грому, И молниями грудь рассечена. Склонив на грудь усталую головку, Спокойно, тихо спит моя жена. Вершины дальних гор уже покрылись первым снегом. И осень наступила, и зима уже вышла в путь. Петефи, так же как в стихотворении «Одно меня тревожит», снова заглянул оком провидца в будущее, но, должно быть, он и сам не думал, что будущее это придет так скоро и с такой беспощадностью, как он написал в стихотворении «В конце сентября»:
Цветы по садам доцветают в долине, И в зелени тополь еще под окном, Но вот и предвестье зимы и унынье — Гора в покрывале своем снеговом. И в сердце моем еще полдень весенний И лета горячего жар и краса, Но иней безвременного поседенья Закрался уже и в мои волоса. Увяли цветы, умирает живое. Ко мне на колени, жена моя, сядь. Ты, льнущая ныне ко мне головою, Не бросишься ль завтра на гроб мой рыдать? И, если я раньше умру, ты расправишь На мне похоронных покровов шитье? И, сдавшись любви молодой, не оставишь Для нового имени имя мое? Ах, если ты бросишь ходить в покрывале, Повесь мне, как флаг, на могилу свой креп. Я встану из гроба за вдовьей вуалью И ночью тайком унесу ее в склеп. Я слезы свои утирать буду ею, Я рану сердечную ею стяну, Короткую память твою пожалею, Но лихом и тут тебя не помяну. На следующий день, когда рассеялись эти мрачные предчувствия и осталась только радость осуществленной любви, Петефи снова — в которой раз — принес присягу в верности родине, народу,
