Свободные земли возникли на месте бывшей пустыни. Туда, испокон веков уходили жить святые отшельники, туда же ссылали самых опасных преступников всех четырех герцогств. Вначале эти земли тоже были поделены между четырьмя герцогствами, но со временем отделились от них и стали единым целым. Климат тоже претерпел изменения, и некогда неплодородная земля стала приносить плоды. Там стали строить святые храмы и школы искусств, в том числе и боевых. В мое время свободные земли стали отдельным островком той жизни, которую каждый выбирал для себя. Туда больше не ссылали преступников, туда уходили сами люди, и многие считали тех, кто там живет святыми. Многие приходили только на время, научиться чему-то, а потом вернутся к своей жизни, но последнее был невозможно. Человек, однажды попавший в эти земли, менялся навсегда, правда, не всегда в лучшую сторону. Когда-то и я жила там, но мой путь был не связан с ними, и я ушла, пообещав себе не возвращаться. Однако теперь я возвращалась, хотя и не по своей воле. И это меня страшило.
Мы вошли в свободные земли на рассвете и двигались целый день без остановок. Я знала, госпожа скрепит зубами за дверью повозки, но сделать ничего не может. А ведь она еще не знала самого страшного для нее. Скорее всего — это станет для нес ударом, если только я права. Мы расположились на ночлег, но я не сомкнула глаз всю ночь. Недосыпание уже подкашивало меня, но цель была больше, поэтому я сидела и прислушивалась к ночным шорохам. Нет, не сказать, что я уж очень верила в то. что на нас нападут именно сейчас и именно здесь, но такая возможность не исключалась. Ночь была прохладной, и я сидела рядом с еле-еле теплым костерком. Наконец, наступили предрассветные сумерки, и княжич приказал всем собираться в путь. Не прошло и трех часов, как мы были в храме Богини Измирь. Княжич переговорил с верховным жрецом, и тот пригласил нас в храм на торжественное богослужение. Я простояла там вместе с госпожой четыре часа. Она принимала активное участие в службе, а я была вынуждена помогать. Я держала то блюдо с зерном, то чашу с благовониями, то сосуд с жертвенной кровью. По окончанию службы госпожа должна была выпустить белую голубку. Та взмыла из рук госпожи вверх, а потом вернулась, приземлилась ей на плечо, немного посидела и. перескочив на плечо ко мне, наконец, взмыла вверх.
— Это хороший знак, госпожа — затораторил жрец. Богиня благословила Вас на замужество, вернув голубку на плечо.
Через полчаса мы собирались в дорогу, как я и предполагала, у госпожи началась истерика. Она уговаривала дядю задержаться, потом начала плакать. Все закончилось тем, что княжич был вынужден втолкнуть ее в повозку и закрыть дверь. Я села на лошадь и поехала следом. Дядя госпожи присоединился ко мне. Какое-то время мы ехали молча, потом он сказал:
— Неужели нельзя было остаться здесь подольше? Девочка так плакала. Неужели княжич не понимает, что она попросту боится ехать к жениху.
— Это неизбежно. Вы же знаете…
— Знаю. Но она уже заболела в дороге. Она ничего не ест. Ее тошнит по утрам, она
плачет. Неужели нельзя отнестись к ребенку с пониманием? Я все выскажу герцогу.
— Ваше право. — Он замолчал, а потом с долей издевки сказал:
— Богиня ведь и тебя сегодня благословила. На свадьбу-то позовешь?
— Барон, о чем вы. Такие как я замуж не выходят. У нас другая жизнь. И мы ее сами выбрали. Да и к тому же, не один муж не потерпит, что бы жена владела мечом лучше многих мужчин.
— А это совсем не обязательно. Какое-то время назад женщины-воины чаще всего становились герцогинями, потому что могли защитить престол в отсутствии мужа.
— Те времена уже давно прошли, господин. Сейчас все совсем по-другому.
— Да. Здесь ты права. А почему нам нужно ночевать в Школе Меча? Не знаешь?
— Нет. Мне никто не говорил.
Через часа полтора мы доехали до Школы Меча. Резные деревянные ворота бесшумно распахнулись, пропуская поезд во внутренний двор школы. Я въехала одной из последних. Сердце предательски сжалось. Княжич уже разговаривал с Главой школы, я осторожно соскочила с лошади, стараясь делать все как можно более бесшумно, и пока княжич выяснял насущные вопросы, осторожно отделилась от поезда и нырнула в один из боковых коридоров. Он вел в гробницу, в которой уже несколько лет покоились останки всех Учителей школы. Я подошла к последней плите, стала перед ней па колени и низко поклонилась, отдавая дань почтения своему Учителю. Я еще немного постояла и также тихо вышла из гробницы. Меня еще не успели хватиться, я вернулась к лошади. Спустя какое-то время княжич отдал приказ располагаться. Большую часть поезда расположили в гостевом доме, кому-то места не хватило, и они остались во дворе. Госпожу было принято разместить в гостевых покоях в крыле учителей. Эти покои были идеальным местом. Они находились в центре крыла, где жили люди, которые посвятили познанию боевого искусства большую часть своей жизни и стремились стать учителями. И, если бы вдруг на нас напали, они бы смогли защитить своих гостей.
Я провожала госпожу в покои вместе со свитой, мы шли по крылу и люди склоняли головы в низких поклонах. Одна из служанок Миланды заметила:
— А я и не знала, что люди свободных земель склоняют головы перед дочерью герцога, да еще так низко. Мне казалось, они не признают никакой власти над собой.
— Их знаки не признание власти, а дань уважения. Не стоит путать одно с другим
Когда госпожу разместили, я вышла из покоев, у двери стояли два добрых молодца — караул школы. Теперь можно было ничего не опасаться. Я кивнула им, обнаружив чуть дальше четверку из своей свиты, раздала им указания, а сама пошла немного прогуляться. Точнее не прогуляться, а встретиться со своим прошлым.
Дом Учителя находился в стороне от построек всей школы. Я вошла через заднюю калитку, прошла по дорожке в саду, поднялась по внешней лестнице на второй этаж и застыла в нерешительности. Встреча с прошлым была мне нужна, я это знала, но вот хотела ли я ее. Я решительно толкнула дверь и вошла. Я увидела свою собственную комнату, именно такую, какой оставляла. Ничего не изменилось, все осталось таким, каким было тогда. Впервые за долгие годы к горлу подкатился комок. Я тяжело вздохнула и заставила себя успокоится. Это прошлое, которое уже не имеет ничего общего с моей жизнью. Я подошла к кровати, тронула мягкое покрывало, посмотрела на стол, заваленный книгами. Пяльца, стоявшие в углу, я к ним и тогда-то не прикасалась. На пяльцах была натянута какая-то работа, которую я совсем не помнила. Я посмотрела на вышивку и мысленно улыбнулась — неаккуратность была во всем, наверное, сейчас все бы было по-другому. Я подошла к стене, на которой висело небольшое зеркальце, с замиранием сердца я посмотрела в него. Не знаю, что я ожидала там увидить, возможно, ту упрямую девчонку, которую сломило убийство Учителя его же учеником, возможно, ребенка, каким была когда-то. Но увидела я не беспечного подростка, наслаждающегося жизнью, уверенного в своих силах я превратилась во взрослого человека, знавшего, какие сюрпризы эта жизнь может преподнести.
— Я знал, что ты сюда придешь — произнес спокойный ровный голос нынешнего Учителя.
— А я думала, ты не заметил меня во дворе.
— Глупости. Я увидел тебя сразу, к тому же княжич несколько минут назад рассказал, что это именно ты предложила заночевать здесь. — Я обернулась и рассмотрела собеседника. За семь лет он постарел, сильно постарел. Его длинные волосы были распущенны по плечам, а на лбу завязаны кожаным ремешком. Когда-то они были черными, теперь же светились от серебра, лицо тронули глубокие морщины, но во всем остальном это был мой брат.
— Ты пострел, — отметила я. — даже очень
— Я знаю. Ты повзрослела. — Мы молчали. Долго молчали, потом он сказал:
— Ты вернешься?
— Нет. прости. Моя жизнь не здесь.
— А где, на дорогах четырех герцогств?
— Наверное, да. А может, Боги уготовили мне еще что-нибудь. Не знаю. Но уверена в одном — там моя судьба. Там я отвечаю сама за себя и мне это нравиться. Понимаешь?
— Нет. Никогда не понимал и не пойму…
— Ты никогда не был за пределами этого мира, который выстроил прежний Учитель, и многие до него. А там все по-другому, и там мне нравится больше. Здесь мы вынуждено, а сюда я пришла, чтобы попрощаться. Не думаю, что вернусь сюда снова. А даже если и вернусь — не важно. Я уже не часть этой жизни. Брат молчал, а потом жестом пригласил меня сесть. Его голос был тяжелым:
